"Примечания полковника" (т.е. меня) по ходу летописи даны мелким курсивом. - Смирнов
В это время Кливлендский отряд (с командирским вымпелом) готовился к захвату Ваньки и приему десанта из Колумбуса. Легко сметая слабое сопротивление (потока машин в час пик), Кливлендский отряд-таки принял десант (увеличившись таким образом на 50%) и бурным натиском овладел Ванькой (под самым носом у авиации противника).
Образовавшийся таким образом car-a-van отступил на заранее подготовленные позиции (замок Ходор), откуда, после непродолжительного отдыха, и поспешил на выручку славному экипажу Мазды.
В 19:15 оставшиеся в живых (все) бойцы группы Юг были выведены из окружения. Противнику это стоило батареек, груза шоколада и пары ракетниц "Горная роса" (в обмен на зеленую бумагу сомнительного качества). В 19:20 Ванька с экипажем в 5 человек начал свой натиск на Запад.
И наступила ночь... И накрыла 80-ю и прочие дороги. И влился в Ванькину команду на заброшенном перекрестке храбрый богатырь Миша П. А доброго друга Льва, дай бог здоровья его дедушке, проводили со слезами в темную даль.
И продолжил Ванька путь свой на Запад.
И сменялись водители, и мелькали дорожные знаки, засыпали и просыпались рыцари. И приехал Ванька в славный Мэдисон, где не менее славный рыцарь Росс уже ждал путешественников с птичкой и со сладеньким.
Подзаправившись двинулись рыцари далее на Запад на встречу с достойными Артемом и Паниковским (чье ранчо бало уже не за горами, хотя и за холмами).
Повидав немало диковинного, приехал Ванька с рыцарями в утробе в обширное поместье Городищеров-Паниковских. Боярин был гостеприимен, боярыня любезна, еда обильна, а поместье удобно. Тяжело далось старшому снарядить опять Ваньку в дорогу, но он сдюжал. А славные Артем с Паниковским поехали рядом в чреве зверя ручного далее Антилопой именуемого.
Примеч.полковника: Где-то между частями 2 и 3 произошел рассказ Паниковского номер два.
Как читателю уже и так видно, вчерашний (29-е июня) день в этой летописи опущен... Писать с камнем в боку, лежа на животе в палатке очень неудобно, но почерк (да-да, WWW-пользователь, вещь эта писалась от руки) должен был улучшиться.
Вчера (29-го) был у нас нулевой день, в который мы штурмовали перевал высотой 2,700 м. Слуга ваш покорный, строк этих писавший, настолько был никакой, что славное восхождение в тот же день описать не смог. Заночевали прямо на перевале, попрятавши еду от диких зверей по деревьям.
Примеч.полковника: Не перевале пили вино, пели "Морду"... Этим вечером произошел следующий диалог:
Я: Миша, тут твои шмотки вокруг валяются - убрал бы...
Миша(обиженно): Где мои шмотки валяются?!
Артем: Вопрос нелеп; ответ - везде, везде, везде, везде...
Утром позавтракали и двинули. Шли через леса, озера, ручьи и каменные завалы. Командир личным примером воодушевлял отстающих и ослабевших. Росс прыгал по горам как горный козел. Уставшие более прочих Юля с Мишей Т. вспомнили о чудесной идее "Акционерной Компании Перевозок Кувырком" (Джек Лондон, "Смок Белью") и оную идею на практике применили (съехав со склона на коврике). Прочие участники предпочитали использовать место от бога для сидения предназначенное непосредственно.
И разбили лагерь (не погибшие в камнях) и стали готовить ужин. И заснул в палатке летописец...
Примеч.полковника: "Прифонарная", видимо, долженствует означать тот факт, что летописец прифонарел. Интересно, что в этот день произошел бунт. Отдельные несознательные элементы заявили, что никуда идти не надо, а вместо этого надо оставшееся время постоять на озере Куку. Решением штаба впредь на подобные поползновения надлежит отвечать громкими криками "Ку-ку!"
Встали... Поели холодной (разогретой) каши. Собрались и пошли.
Взобрались на перевал (чуть не лишившись летописца).
Пошли вниз. Ехать на ковриках (см. часть 3-ю) командир не велел.
Озеро внизу было теплым, что кое-кто и отметил, а кое-кто и дважды.
Много шли по снегу. Пришли, встали, поели, поели, попили...
Здравствуйте опять, любезный друг мой. Рад сообщить Вам, что после неплохой стоянки (в частности, встречей с двумя сурками отмеченной) вскарабкались мы на довольно-таки высокую горку. Противу ожиданий, командир наш решил, что лучшего места для стоянки чем эта горка до нашего следующего перевала (что возле Омега-озера) не будет.
Еще не могу не отметить, что вид с этой горки на редкость отменный. Вся та долинка, где слуга Ваш покорный в хвосте товарищей своих карабкался, видна как горсть земляники на Вашей ладони (что-то мне, право, земляника вспомнилась?)
Недостаток у горки, к сожалению, преизрядный имеется -- тесновато здесь для 3-х палаток и каменисто. С теснотой (для всех) и с каменистостью (для себя лично и соседей) командир решил бороться поставив свою палатку на снег. Дров здесь тоже нет ни кусочка, но с нашим запасом примусов и топлива этим нас не запугаешь.
Мама! Я горника люблю! Мама! За горника пойду...
На этом заканчиваю. Простите, любезный друг, что пишу эти строчки без рубашки, неумытый и с обгоревшим лицом. Жалким подобием оправдания мне может быть лишь то, что товарищи мои (за исключением храброй и прекрасной Юлии) выглядят не лучше. До свидания...
Снова пишу Вам, любезный друг мой, ибо время представилось, а играющие на гитаре товарищи (Дмитрии Манин и Кулич) наводят настроение.
Не знаю, милый друг, заметили ли Вы, но, по-моему, строчки эти напоминают чукотскую песню -- что вижу о том пою/пишу.
Что еще рассказать Вам? В горах хорошо. Не хватает лишь милого Вашего взгляда. Да хорошо бы еще убрать боль во вскрытой мозоли, крепатуру, горную болезнь, растяжения и прочие неприятности собранные в этот список со всех участников.
Однако, стараниями Мити Манина подоспел луковый суп по-французски и я вынужден поспешно заканчивать (народ-подлец, а суп, судя по запаху, хорош).
П. П. 7
Т. 7 8 9 10 Т. 8 9 В К Т
Б. 7 10 В К Т Б. 7 8
Ч. 10 В Д Ч. 10 В Д
а вот тут -- сама пуля,
кому интересно.
Примеч.полковника: Что бы это означало?..
С утра убийственно обидели Паниковского -- ему почему-то не хватило шоколада. На первой же раздаче фруктов (после убийственных восхождения и спуска) Паниковского опять обидели, о чем он и попросил упомянуть в этих строках (придумав тут же к этой части "настроение").
Взобрались на убийственнейший подъем и под убийственнейшим же ветром поставили палатки. В который раз переведя "Gone with tht Wind" как "Сдутые нахрен". Страшный ветер убийственно испортил Паниковскому настроение, но от ужина с чесноком и бренди последнему сильно полегчало.
Примеч.полковника: Нормальный ветер был, то есть почти никакого не было. Даже палатки не сорвало ни разу... Зато вот пуржило всех по-страшному :) В поисках средства от недуга я обнаружил в аптечке таблетки с надписью рукой Горенштейна: "Бронетемкин Поносец" - и долго размышлял: это "от" или "для"???
Весь вечер командир с убийственной серьезностью (вполне, впрочем, оправданной) раздавал, подгонял и проверял оборудование:
Будем надеяться, что убийственность на этом закончится. Завтра -- последний перевал. Потом -- вниз, вниз, вниз...
Ежели кто полагает, что легко надеть капюшон на каску -- плюнь в глаза ему.
Горы на горизонте напоминают Alta-Vista.
Горник в полном обмундировании -- символ анти-стриптиза.
Кошки не похожи на людей.
Булыжник -- оружие гор.
Что все твои одеколоны когда ты пятый день в горах!..
Ну, допустим, ты взял перевал. Что ты будешь делать в соседней долине?
Два примуса -- не один примус.
Можно спускаться по веревкам, но можно и пешком. Перчатки лучше надеть, ледоруб вогнать в снег, карабин завернуть. Но можно этого и не делать -- если Вас не интересует результат.
Командир плюнет в глаза тому, кто предложит съехать на ковриках вниз.
Что с горки легче спускаться чем подниматься -- в этом никто и не думает сомневаться.
Примеч.полковника: Щщаз. Последовало одно такое... На этом рукопись Тетерина обрывается, и мне приходится уже по памяти восстанавливать то, что было потом.
я много дней рюкзак ношу, он мне натер и мне хреново, и я зову к себе Смирнова, и разгрузить рюкзак прошу. я говору ему шутя: - "ты облегчил бы мне задачу - переложил рюкзак иначе, без супа, каши да питья". я пошутил, а он рюкзак серьезно так мне набивает, и мудаком меня ругает, как бы не так - он сам мудак!..
Примеч.полковника: Свое обещание не рифмовать на подъеме Паниковский добросовестно сдержал.
А потом была переправа, огромная пьянка, утро, бодун, еще одна переправа, последний ходовой день... и все. Хороший был поход. Спасибо всем.