Неизгладимой памяти
Александра Кайдановского
в числе многих прочих
посвящается...
Свифт гений!!!...
Гр. Горин "Дом, который..."
Действующие лица:
Николь * персонаж, не так давно миновавший возраст Христа
* Сентиментальная дань случайной зацепке: фраза в заголовке виденной когда-то мельком на развале французской (переводной, разумеется) книжки для начинающих о сексе и всех сопутствующих ему неприятностях "Николь совсем не боится родов" почему-то глубоко запала мне в душу, и спустя несколько лет я вдруг обнаружила, что, занимаясь Шанк-пракшаланой и прочими очистительными практиками, изгоняю из себя всевозможные страхи и сомнения именно ею. К героине горячо обожаемого фильма "Как украсть миллион" это никакого отношения не имеет.
Ден младше ее лет на двенадцать
Синатра * неискушенного в компьютерных делах читателя сразу прошу не пугаться того, что он программист, на самом деле пьеса совсем не об этом
* Не понявших отсылаю за ключом к тексту "Петербурга".
Он...
Время и место действия:
Самый конец двадцатого раза по сто в городе, где задушен...
Вероятнее всего, что Синатра вообще на сцене сам лично не появляется, а присутствует только как голос, звучащий, скажем, откуда-то из динамиков за сценой.
Персонажи пьесы представляются вершинами некоего астрального тетраэдра, со взаимосвязями по ребрам столь причудливыми, что вполне возможно, что каждая его грань представляет собой треугольник Пенроуза, и с явным центром притяжения, организующим началом в одной из его вершин сами догадайтесь, в которой!..
Warning*! Ни в коем случае не следует путать слова "его" (относящиеся в разных диалогах к разным людям) и "Его"!.. Правда, я не очень представляю себе, как бы это можно было реализовать интонационно, дабы как-то воспринималось и на слух тоже.
* Меньше надо переводить всевозможной конструкторской документации с инструкциями по технике безопасности!..
Вступительный текст, следующий далее, вообще говоря, является чем-то почти самостоятельным и имеет довольно мало отношения ко всему остальному...
Все происходящее (на сцене или только в воображении неважно) может быть дополнительно окрашено светофильтрами мягких тонов, скажем, лимонного, фиолетового (или сиреневого), голубого и/или изумрудного которые можно увязать либо с конкретными комнатами, либо с настроением тех или иных сцен.
Как-то так само собой получилось, что в пьесе то и дело пьют чай, под конец ее действие вообще представляет собой какое-то почти перманентное Чаепитие у Безумного Хэттера (говорят, в одном из переводов Кэррола Сумасшедший Шляпник выглядел именно так) хотя что, спрашивается, еще могут делать милые, интеллигентные люди, собравшись вместе! спасает разве что то, что Николь с Синатрой категорически не общаются лично, а исключительно только по телефону что, впрочем, может и не мешать им втихаря друг от друга сидеть у аппаратов с налитыми чашками. Кстати, существуют издания "Алисы в Стране Чудес", в которых всевозможные комментарии и разъяснения занимают едва ли не вдвое больше места, чем сам текст (в том, что это именно кстати, вы скоро сами убедитесь я, однако, ничего такого делать пока не собираюсь, никаких таких особых "ключей к Лолите" в десяти томах по поводу всего наличествующего антуража не...).
В какой-то момент я отчетливо поняла, что пишу пьесу явно гениальную поскольку ее, по-видимому, никто никогда толком не поймет, ибо первоисточник, по канве которого все это вышито, пока еще, хвала Создателю, в большинстве школ все-таки не проходят, и притом это не какое-нибудь там "Ну и рожа у тебя, Шарапов!".
Те цитаты, аллюзии, реминисценции etc., которые отсылают читающего к чему-то другому, в основном добросовестно откомментированы в сносках за исключением тех, которые и так любым среднестатистическим уважающим себя человеком воспринимаются на уровне безусловного рефлекса.
Пьесу можно рассматривать как иллюстративный материал к докторской диссертации "Цитирование, как психическое заболевание" (если она когда-нибудь будет написана то представлять к защите ее явно следует на факультет цитат).
... А впрочем, особо прошу зачесть мне это произведение как объяснение в любви причем, похоже что совсем не тому, кому предполагалось с самого начала!..
Само собой, специальное спасибо Вале Евстафьеву, без которого все это просто не могло бы состояться.
На сцене полная темнота. Хаотичный шум фойе концертного зала, щелканье кнопок диктофонов, стук откидных сидений стульев, приветственные реплики. Внезапно конус света резко выхватывает из мрака Николь. Она совершает какие-то бесчисленные нервные движения, лишенные всякого смысла поправляет волосы, поддергивает воротничок рубашки, вертит вокруг запястья манжет полное впечатление, что она сама не замечает, что делает. Руки у нее отчетливо дрожат, она вообще еле сдерживает нервную вибрацию, готовую вот-вот охватить все ее тело. Она растирает переносицу, кажется, слезящиеся глаза, шагает туда-сюда, как маятник. Чуть поодаль, еле видный за границей света и тьмы, стоит практически неподвижный Ден...
Снова полная темнота. Здесь возможна, но необязательна фонограмма концерта, аплодисменты.
Далее после концерта. Ранняя весна, начинающиеся сумерки, набережная, плеск воды. Хаос расходящейся толпы, возбужденные возгласы переговаривающихся между собой людей, обрывки мелодий, гитарных проигрышей, доносящиеся из массивных динамиков вперемешку с хрипами и треском, хлопанье дверей, шум автомобилей, кажущийся здесь чем-то инородным. На ступеньках у воды Ден и Николь. Сумерки сгущаются, на небе переливающаяся палитра облаков. Апельсиновой фольгой вспыхивают в лучах склоняющегося к горизонту солнца стекла в окнах близлежащих домов. Очень, очень долго никто не произносит ни слова... Николь проводит ладонями по лицу, встряхивает волосами, совершает какие-то безотчетные перемещения, делает хаотичные шаги по камню, неопределенно поводит плечами и как бы отмахивается от невысказанного предложения уйти. Ей здесь хорошо, она... пытается осознать что-то в себе. Ден стоит почти неподвижно, бесстрастно наблюдает за Николь. Он то ли смущается что-то сказать, то ли просто скучает. После долгих внутренних колебаний, сделав несколько неловких, невпопад, движений, Николь наконец опускается на колени, откидывает голову назад и с закрытыми глазами чуть покачивается всем корпусом из стороны в сторону... Деликатно смотрящий куда-то вбок Ден не считает нужным как бы то ни было на это реагировать... или не знает, как. После еще очень долгой паузы он-таки наконец заговаривает первым:
Ден. (негромко) Пойдем...
Николь, еще чуть помедлив, поднимается с колен, не слишком приметным движением смахивает слезы с глаз и, сомнамбулически кивнув, медленно начинает идти по набережной, Ден направляется следом за ней. Какое-то время они молчат.
Николь. Почему ты не звонил все это время?
Ден. (подумав) Наверное, считал, что чем-то тебя обидел, и не знал, что сказать.
Николь. Ну и дурак. Надо было просто сказать "Привет", а все остальное сказала бы я сама.
Ден. Хорошо... я учту.
В молчании Николь чувствуется какое-то напряжение.
Николь. Ты знаешь... дедушка конечно не для того повесился, чтоб ты его раскачивал, а чтобы в доме было тихо... То есть, я разумеется заявилась туда в основном для того, чтобы в Новый год не видеть родительских физиономий но надо же было быть полным кретином, чтобы не понять, что пришла-то я, в общем, к тебе, и вот так уходить оттуда посреди ночи...
Ден не знает, что ответить, и на всякий случай улыбается.
Николь. (глядя на проплывающую мимо баржу, нараспев) Мимо трезво скользит вода, по воде ползет крезовоз...
Ден. (подхватывает) Везет крезанутых.
Николь. Слушай, неужели мы здесь действительно плыли да еще на этом... кораблике из папиросной бумаги? Такая вода... впрочем, вода ли или...
Разговор постепенно теряется в шуме машин и они удаляются.
Николь, сидя на диване, поджав ноги под себя и вертя в руке яркую зеленую стекляшку, набирает телефонный номер, после нескольких долгих гудков ей отвечает катастрофически сонный голос Синатры. В процессе разговора он постепенно просыпается и начинает что-то соображать.
Николь. Ты что, спишь?
Синатра издает невнятные звуки.
Николь. Ну вот... Ну что мне перезвонить попозже?
Синатра. Да нет, я сейчас... (вытряхивая из ушей обрывки сновидений) Собачка, эм-эс-ка, точка, ру...
Николь. С каких это пор ты стал спать в столь неурочное время такая ночь, такие звезды за окном... Ну, довольно, давай рассуждать о Wind'ах!
Синатра. (кажется, приходя в себя от ужаса) Господи, опять?!. Я сутки с работы не вылезал, у нас там аврал перед сдачей, домой пришел сразу спать завалился, только чаю выпил, и даже во сне висел не слезая на каком-то дурацком сервере, а теперь еще и ты с тем же самым?!.
Николь. ... яхты, джонки, сервера! (слегка извиняющимся тоном) Ну что же я могу поделать... Я тебе именно по этому поводу и звоню. У меня тут Windows пошел глючить...
Синатра. (недовольно ворчит) Ну так и ты его пошли... на три буквы сделай CtrlAltDelete!
Николь. (отзывается в тон ему) И те же ноты три Alt'а тянули в три Shift'а. Это не конструктивно. Ну перестань, подключись кто же мне все растолкует, если не ты?
Синатра. (окончательно проснувшись) Вообще порядочные люди вот вроде меня, например в Unix'е работают, а не в этом... как бы так выразиться. Ну ладно, что он там у тебя вытворяет?
Николь. Ну, во-первых, некоторые хранители почему-то не включает при активном Word'е пустяк, но на нервы действует, а эти чертовы акулы уже надоели до полусмерти...
Синатра. Да не заморачивайся ты. Ну, не включает и черт с ним!.. У меня тоже некоторые не срабатывают, я уже плюнул, подумаешь. Уж к чему к чему, а к Wind'овс-ким глюкам ты мог привыкнуть...
Николь. ... еще в студентах, конечно. Хотя замечу, что когда я была студенткой ничего этого еще и в помине не было. Да, так ты ж меня опять отвлек это бы все и ладно, досада не в том...
Синатра. (назидательно поправляет) Засада!
Николь. Один хрен. Ты мне лучше скажи, какого черта 8-й Word не желает брать тексты из 6-го?
Синатра. Это как?
Николь. Ну вот так открывает доку, а там одни квадраты. А я так старалась, навертела там разной готики с ижицей...
Синатра. Ну значит, наверное, ему положено так. Хорошо, завтра попробую на работе спросить у одного знатока (весьма игриво) есть у нас там один такой милый мальчик... (погрустнев) Тебе еще проще, у меня вот совсем другие проблемы тут опять какой-то левый юзер за машиной посидел...
Николь. ... джонки, юзера. И что не смыслю корректив, какие в макрос вносит вирус?
Синатра. Да вообще, навертел бог знает чего, теперь работать невозможно. Завтра вот грохну все к чертовой матери и винчестер отформатирую...
Николь. Не забудь снять леса!.. Господи, слышал бы Он все это. Тебя не было на том концерте, где Его спросили что-то по поводу Его параболы Лобачевского так Он, отвечая, так старательно проговаривал про "мировую компьютерную сеть Интернет" по-моему, так тщательно Он не артикулировал даже not good в "Полковнике", видимо, сам Он от всего этого абсолютно... как тот ворон на Майорке. Тоже, кстати, знать бы, к чему это, и The Raven это вообще намек на Эдгара По или как?
Синатра. А бог Его знает...
Николь. Забавно... А я, вернувшись с концертов, как правило сразу бросаюсь к любимому компьютеру наводить порядок в душе... серьезно, pour en parler а mon PC*. Кто бы мог подумать еще полтора года назад я при одном слове "дискета" только что за кобуру не хваталась!.. Ты, между прочим, когда меня будешь учить в лотосе сидеть?
* Joe Dassin, Noisette et Cassidy:
Et puis j'ai rentree chez moi
Pour en parler à ma guitarre...
Синатра. Ну, я тебе давно говорю приезжай, покажу на личном примере... Ты сначала суставы потренируй. Нечего зря скрипеть, Николь ты знаешь, как они при этом скрипят, если как следует не размяты! Можешь пока, кстати, полулотос поосваивать для развития гибкости все почти так же, но попроще, поскольку при этом только одна нога вывернута и внешней стороной стопы уложена на бедро другой, и...
Николь. Ладно, иди досыпай, а то у тебя там извилины, похоже, уже в макраме заплетаются. Про Word только не забудь, хорошо? Ну, спокойной ночи.
Синатра. (уже откуда-то из царства Морфея) И так же тебе...
Отбой.
Скверик около некоего ДК где-то на окраине города. Ден и Николь медленно идут не совсем понятно куда. У Дена на лице остатки грима какого-то нездорово румяного цвета. Николь, видимо, стеснена тем, что он смотрит на нее как-то ненавязчиво-вопросительно и явно чего-то от нее ждет. Наконец он заговаривает первым.
Ден. Спасибо, что приехала.
Николь. (смотрит исподлобья, мрачно) Впрочем, и дома теперь бы ты наверняка скучал.
Ден. Тебе не понравилось?
Николь. (раздраженно) Не набивайся на комплименты! Если бы не понравилось я бы ушла.
Ден. Ты пока не сказала ничего хорошего. Что, совсем не в тему?
Николь. (язвительно) Ничуть не бывало! Меня очень впечатлили голографическая звездочка на занавесе, ритмический узор мелодии песенки вашей милой героини и реплика главной ведьмы в финале! Жаль, что я тебя не видела в роли деда Мороза.
Ден. Ну, это теперь уже до следующего Нового года.
Николь. Утрясся в Канаду Рождественский дед...
Ден. (мягко настаивая) Ну, и все-таки?
Николь. (устало) Боюсь, что в проблемах этих Арлекинов я начисто некомпетентна. Не то, чтобы я не воспринимала сказок, но, во-первых, на утренниках я фатально чувствую себя непроснувшейся... и потом, ты же знаешь, я не люблю детей. И с этим придется смириться! А они там сидят вокруг, вопят и мешают просто катастрофически, хотя я, конечно, и понимаю, что ради них это все и затеяно, но поделать с собой ничего не могу... (через силу улыбнувшись) А наши дети, о, наши дети!
Ден. (мгновенно подхватывает) Больших протекций иметь не надо!
Николь. (оживляясь) Чтобы занять в мировом балете!
Ден. (азартно) Таких мартышек, как наши чада!
Николь. Они послушны!..
Ден. ... тому же звуку!
Николь. Они умеют!..
Ден. ... поставить ногу!
Николь. Расправить корпус!
Ден. Направить руку!..
Николь. ... короче, типа и слава богу!
В процессе этой перепалки возникшее было напряжение падает практически до нуля, и они уже спокойно идут дальше вдоль улицы. Ден привычным движением распечатывает упаковку жевательной резинки, Николь бросает на него мимолетный обиженный взгляд.
Ден. (спохватившись) Хочешь?
Николь. Давай!
Ден вынимает из упаковки белую подушечку и протягивает ее Николь возникает некая нестыковка, поскольку намерения у обоих явно совершенно различные: Николь нагибается к руке Дена, и в результате обоюдной неловкости и несогласованности движений жвачка в конце концов выскальзывает на асфальт.
Ден. Не могла нормально взять? Ноги, руки думаешь, зачем?
Николь. (раздосадованно) Слушай, ты меня сколько уже знаешь до сих пор еще не понял, что мне эта иностранная гадость на фиг не нужна, и единственное, что меня в ней интересует это взять ее губами из твоих рук!
Ден пожимает плечами и спокойно достает из той же упаковки другую подушечку на этот раз попытка удается.
Ден. (оглядывая ее сбоку) У тебя новые джинсы?
Николь. (крутанувшись на ходу вокруг своей оси, хлопнув ладонью по бедру и чуть пританцовывая) Новые джинсы придумала жизнь! Длятся джинсы, шьются...
Ден. А кстати, стансы это то же самое, что танцы?
Николь. Ты что! Это чего-то стихотворного... Если хочешь я уточню потом в словаре.
Ден. А что за гравюра на обложке сборника Его песен?
Николь. Это Эшер. У меня его целых три альбома, я на нем, можно сказать, выросла. Приезжай, покажу, растолкую, что к чему в него без специальной подготовки не очень-то въедешь.
Ден. Ну, теперь это не так скоро получится я на днях уезжаю недели на две.
Николь. (удивленно приподняв брови и кивнув головой куда-то в сторону) Что с театром?
Ден. Нет, с театром мы летом уезжаем на юг. В командировку с работы, как обычно.
Еще какое-то время они идут рядом, потом Ден начинает замедлять шаг явно, что мысленно он уже где-то не здесь, Николь оборачивается и оба останавливаются.
Ден. Ну что, bye? Мне пора возвращаться.
Николь. (раздраженно) Черт, как же ты меня достал своими американизмами! Вспомню вот тебе назло, что в восьмом классе учила испанский по телевизору Hasta la vista, hasta manana... grazia, musica italiana! И Hasta la proxima vez, estimados televidentes... Adios, amigos, nos encontramos mas tarde!
Ден. (спокойно) Скажи лучше просто по-французски Добрый день.
Николь. (обезоруженно осекается, мягко, почти ласково) Сволочь!.. Подсадила тоже на свою голову... Впрочем, ценю! Приятно, когда твоя миссия удается. Ну ладно... (чуть извиняясь) Удачи тебе и пусть следующие зрители будут лучше меня, тем более, что хуже просто некуда!
Николь легким, ни к чему не обязывающим движением целует его в щеку и они сразу же расходятся в разные стороны.
Николь сидит на диване в какой-то немыслимо перекрученной позе, всем корпусом подавшись в сторону телефонного аппарата, гриф лежащей плашмя гитары покоится при этом у нее на левом бедре. На звонок отвечает Синатра.
Николь. Привет. У тебя там сборник песен под рукой? Посмотри, пожалуйста, во что "ты вплетена, как я".
Синатра. (с пониманием) Вот, я тоже долго голову ломал в говор ос и аркадский звон ручья.
Николь. О, господи... На слух это совершенно невозможно понять. Это что от слова "аркада", или Аркадия?..
Синатра. Сам не знаю.
Николь. А кто такой Гиньоль?
Синатра. Наверное, какой-нибудь автор авангардистских пьес.
Николь. Я думала, ты знаешь... Вероятно, Он считает, что это и так каждому порядочному человеку должно быть известно. Ладно, залезу в СЭС. А Глостер это кто или что?
Синатра. А черт его знает...
Николь. По-моему, есть такой сорт яблок*, я где-то ценник видела...
* Прочти Шекспира, там все есть! Это, оказывается, из "Короля Лира".
Синатра. (охотно увлекаясь этим занятием) А что она там по-французски читала...
Николь. (радостно) Вот это я как раз знаю! То есть, не то чтобы знаю просто мой папаша тоже это читал, причем именно-таки что по-французски, в подлиннике Шодерло де Лакло написал "Опасные связи", "Les liaisons dangereux"... правда, я совершенно не в курсе, в чем там дело.
Синатра. (меланхолично) Столько лет знакомы научила бы меня наконец языку, что ли... А фронда это кто?
Николь. Ой... Когда-то я это знала, а теперь забыла. Прямо какой-то Шалтай-Болтай, честное слово! Кстати, я была совершенно уверена, что слово "громокипящий" Он синтезировал самостоятельно, а вот ребята как-то тут давеча просветили, что что-то про "громокипящий кубок" еще в начале века кто-то писал из серебряного века, что ли... Мы с ними как-то ночью на кухне устроили нечто типа пинг-понга: они мне "Надо ж, твою мать, но мы не хочим", я им "Отцвел мой слабый гений без долгих мучений", они "Мы пожелали вам добра, вы настучали нам по роже", я "Ангелы божьи станут об ем спотыкаться"...
Синатра. Тогда уж лучше будут при нем матюгаться. А кстати, ты давно у них была?
Николь. (голосом, переломившимся в другую сторону) Давно!
Синатра. Может, в гости сходим?
Николь. (неожиданно взрывается) Нет!!! И вообще я от них ушла!
Синатра. (совершенно обалдев) Господи, с чего вдруг?!.
Николь. (не владея собой) Мне на хрен не нужны такие друзья!
Синатра. Да они-то тебе чем насолили?
Николь. Не за какой фиг не звонить мне по несколько месяцев и ждать, пока я сама объявлюсь, и при этом еще потом делать вид, что я им не безразлична!
Синатра. Так они там после твоего прошлого визита вообще ничего не поняли, даже у меня потом спрашивали, что случилось ввалилась к ним вся такая не в себе на ночь глядя, села на пол спиной к холодильнику, сорок минут рыдала, потом ушла обратно, ни с кем не попрощавшись и с тех пор никаких вестей...
Николь. (все больше распаляясь) Не у тебя надо было спрашивать, а снять трубку и набрать мой номер, если их это интересовало! За настойку пустырника им, конечно, спасибо большое, но мне это все осточертело! Я понимаю дети, заботы и все такое, но лично для меня понятие "дружба" включает в себя и некий временной параметр надо же хотя бы пару раз в неделю как-то друг с другом связываться... причем обоюдно! А человек, который может безмятежно позвонить мне полгода спустя после моей смерти он, конечно, волен поступать так и далее, но пусть по крайней мере при этом не называет себя моим другом!
Синатра. (с наигранной озабоченностью) А ты что помирать собралась? И скоро?
Николь. (резко) Прекрати! И к тому же, у них регулярно бывает... сам знаешь, кто!
Синатра. Ну, так они с ним давно знакомы, что ж им теперь, раз вы поссорились выгонять его, что ли?
Николь. (отчеканивает с холодной яростью) Мы не поссорились, он буквально каждым своим шагом отрицает меня как личность и перечеркивает сам факт моего существования! И я вовсе не прошу их отказывать ему от дома но просто я в этой квартире появляться больше не желаю! Во-первых, сталкиваться с ним не хочу, а во-вторых, там, если угодно, все углы засорены его черной энергией.
Синатра. Да ты, матушка, совсем с ума сошла!
Николь. (с иезуитской вежливостью) Да нет, это я уже просто развлекаюсь...
Синатра. (подумав) А может, тебе просто нравится, чтобы с тобой возились?
Николь. (с вызовом) Может, и нравится! Замечу, кстати, что и сама кое с кем иногда вожусь... В конце концов, я, как мне кажется, не самый плохой человек на свете, и...
Синатра. (спокойно) Да нет, конечно, не самый. Бывают и гораздо хуже, я тебя уверяю! То есть, я лично не видел, но так говорят.
Николь. (от души, с чувством) Зараза!!! Чего же ты сам-то со мной столько лет тусуешься?
Синатра. Ну вот, такой уж я извращенец. Мне ведь, в общем-то, по фиг твои выпады в мой адрес, я про себя и сам все знаю а может, я в общении с тобой выдержку отрабатываю!
Николь. (чуть поостыв) Хорошо, давай иначе. Я не знаю, как у тебя, а у меня вот то и дело как-то получается, что все то, с чем я в себе не могу справиться, за что меня постоянно ругают и за что в конце концов я и сама себя начинаю сгрызать до костей потом едва ли не с дословной точностью встречаю описанным в биографиях всевозможных знаменитостей. Может, они потому чего-то и достигают в жизни, что не слишком-то рьяно кидаются себя переделывать под кого ни попадя.
Синатра. Ну может, конечно, некоторые яркие индивидуальности и имеют на это право... Хотя жизнь сами себе при этом и портят.
Николь. (совсем уже спокойно и уверенно) Право на это имеет каждый, тем более, что то, что обычно принято называть личностью это не более чем некий сплав, совокупность отклонений и перекосов, помноженная на ослиное упрямство.
Синатра. (ехидно) По себе знаешь?
Николь. (ровным тоном, без всякого вызова) Да. Это не цинизм и не зависть, это просто здравый взгляд на вещи... под определенным углом. И каждый, в конечном итоге, сам выбирает, каким именно образом портить себе жизнь. У меня это тоже абсолютно свободный выбор, я прекрасно понимаю, что при всем этом теряю. Ты думаешь, я не страдаю от одиночества? Знаешь, как мне иногда не хватает тех, с кем я разорвала отношения... Но предательство прощать не желаю! Другое дело, что трактую я это понятие крайне широко... и не так, как другие. Я и Его, может быть, потому и люблю, что Он дает мне ощущение того, что не я одна такая ненормальная причем на качественно другом уровне, да просто даже в иной плоскости, чем, скажем, Франсуаза Саган или Иоанна Хмелевская, что тоже может...
Синатра. (перебивает, уточняя) Кого его Дена?
Николь. Ты что, при чем тут Ден?!
Синатра. Я думал, ты его любишь... А ты разве не о нем?
Николь. Да ни в коей мере! С Деном-то я как раз и чувствую себя совершенно ненормальной. Он вот тоже, не звонит неделями и считает, что все так и надо, все правильно зачем бы вдруг ни с того ни с сего? Конечно, если я сама возникну он меня никуда не пошлет, может быть, даже будет искренне рад и любезно пообщается... если удастся его застать в подходящем настроении, но где-то на третий-четвертый раз у меня уже возникает ощущение, что я навязываюсь! Может, конечно, я и вижу все это гипертрофированно, через призму собственных комплексов.
Синатра. Будь ты как-то поспокойнее, ну попробуй хотя бы... Ты учти, что когда никто никому не звонит это только кажется, что никаких отношений при этом нет, а на самом деле они-таки себе продолжаются потому что человек там тем временем где-то подсознательно начинает соображать, что вроде бы что-то не так глядишь, забеспокоится и позвонит сам. А ты пока подожди, займись какими-то своими делами, почитай книжку, поиграй на гитаре, съезди на природу, подыши свежим воздухом, посиди в лотосе, в конце концов...
Николь. (патетически) Я царь, я раб, я червь, я бог, я Штеффи Граф, я негр, я йог!..
Синатра. При чем тут Штеффи Граф?!
Николь. Да так, я в свое время теннисом увлекалась... Во дворе, об стенку. А если он не позвонит?!
Синатра. (решительно) А не позвонит так и черт с ним! Что ж тут поделаешь... Значит, карма у тебя такая!
Николь. Или у него?
Синатра. (соглашается) Или у него. Все мы, в конечном счете, так или иначе спружиниваем под бременем Фортуны.
Николь. (задумчиво) Временем, теменем, стременем, пламенем... Это ты так можешь, а я нет. Пускай, знаешь ли, персонаж дерзает... А вот что касается лотоса ловлю тебя на слове давай учи со страшной силой, прямо сейчас!
Синатра. Ну что... Собственно, там ничего такого особенно сложного нет на картинках видела, наверное, там только одна хитрость что сидеть надо на невысокой жесткой подушечке. Получается не сразу, но зато потом, когда уже привыкаешь сидишь себе сколько угодно, и до такой степени ничто вокруг не задевает*! Там все так устроено, что все мышцы совершенно расслаблены, то есть практически вообще никакого напряжения не остается и с этой стороны соответственно ничто не мешает погружаться в созерцание и вслушиваться в музыку сфер.
* Вероятно, Синатра употребил какое-нибудь другое слово...
Николь. О! кстати я ж к тебе от гитары отвлеклась, совсем забыла... Спасибо за консультацию, пошла тренироваться.
Синатра. В гитаре или в лотосе?
Николь. А это уж как получится... Ciao!
Отбой.
Летняя ночь в черте города. Не слишком отдаленный шум проезжающих автомобилей почти заглушают кузнечики. На небе яркая луна и огромные звезды. Николь лежит на разбросанном по траве сене, подложив под затылок правую руку. Ден сидит рядом, обхватив согнутые колени руками, и, похоже, в отличие от предельно расслабленной Николь, чувствует себя несколько дискомфортно.
Николь. Мог бы поинтересоваться, как мне Берджес.
Ден. Ну... судя по тому, как спрашиваешь наверное понравился.
Николь. Ничуть не бывало. То есть, совсем не так я там прочла все вступления, предисловия и разъяснения, нашла это гениальным, выписала себе несколько наиболее понравившихся сентенций и цитат, а сам Апельсин бросила где-то на девятой странице... дабы не стошнило. По-моему это очень в духе Варьете ты не находишь? То есть, не цитрус этот долбанный, а то, как я с ним обошлась. Я там, в Варьете, не сразу поняла, о чем речь но когда дошло, то затащилась на этом по-черному.
Ден. Ну и о чем же?
Николь. О том, что то, что происходит до куда интереснее и ценнее того, что, собственно, якобы и составляет самую сущность предмета, ради чего, якобы, все собрались etc.
Ден. Я сам всегда почему-то любил всевозможные предисловия и послесловия, хотя это вроде бы... и не вполне соответствует традиции. Но как-то так получается, что как раз в них-то и содержатся все проблемы Арлекинов... наверное, потому, что они сами их туда засовывают?
Николь. А-а... Вот почему тебе, видимо, и мой опус понравился. Ты, кстати, в курсе, что faux pas, который текла смотреть толпа это тот самый заглавный "Ложный шаг"?
Ден. Нет, разумеется...
Какое-то время они молчат, если прислушаться можно различить вдали гул самолетов.
Николь. Где ты был на этот раз?
Ден. Далеко... за Уралом.
Николь. Ты, когда улетал не посмотрел на мои окна?
Ден. Да нет, это было глубокой ночью.
Николь. Так на них как раз ночью и хорошо смотреть они тут практически одни светятся в темноте.
Ден. Я, честно говоря, думал совершенно о другом все никак не мог отогнать от себя "Аэродрома", так и стучало всю дорогу в ушах про взрывательное устройство...
Николь. Телевизора, что ли, насмотелся про терракты? Я вот обожаю любоваться на взлетающие и садящиеся самолеты, до сих пор, если они пролетают над головой замираю, как в детстве, когда еще мечтала стать стюардессой. Даже просто из окна люблю смотреть, хотя вблизи, конечно, лучше, как и салюты.
Становится чуть темнее вероятно, как обычно в половине второго ночи погасили часть фонарей, от чего звезды стали выглядеть ярче.
Николь. (очень тихо) Посмотри, какое небо...
Ден. Жаль, не видал ты его оттуда, с тех галерей...
Николь. (ее голос начинает звенеть) Ну что ты... Это ты его, может быть, не... не видел, а я сколько раз...
Ден. Это из иллюминатора, что ли?
Николь. Да нет, конечно, это совсем не то. Тем более я уже сто лет не летала. Хотя и очень люблю...
Ден. А я вот как-то побаиваюсь.
Николь. Ну и зря... Это же все все равно судьба, Фатум. А небо мы ведь с тобой, собственно, вместе видели неужели ты тогда не догадался? А знаешь, если запеть сейчас... вот туда, к этому небу это будет такой мощный посыл, такой двусторонний поток энергии, что... тебя всего пронизывает Мировая Гармония, и просто физически ощущаешь Контакт с чем-то Высшим так даже можно исцелиться от каких-то недугов. Лечит не только та музыка, которую слушаешь, но и та, которую поешь... Я знаю, я пробовала ночью в подземном переезде, под сводами огромного моста, на рассвете на берегу озера, или просто под соснами, даже без особо изысканной акустики. Особенно Его песни.
Ден. По-моему, некоторые вещи ты поешь лучше Его.
Николь. (сквозь зубы, слегка побелев) ... Газават!..
Ден. Что?!
Николь. Священная война! Ты нанес мне смертельное оскорбление... (с искренней досадой) ... и ладно бы ты один!
Ден. (отводя разговор в сторону) Ты что тоже словарей начиталась?
Николь. (поспокойнее) Да пришлось тут повозиться давеча редактировали с папашей один электронный англо-русский... В общем-то, я это слово и раньше знала, но как-то неотчетливо. Кстати, там же наткнулась на то, что easy rider это проходимец, а у меня это до сих пор ассоциировалось с каким-то... гонщиком Спиди Гонзалесом, а еще есть, кстати, такое слово, как нефология наука об облаках, не понимаю, почему Он не назвал так соответствующую песню.
Ден. А ziegel это что-то, связанное со временем?
Николь. (почти возмущенно) Ничего подобного, меньше надо народных фильмов смотреть!!! Это просто-напросто "кирпич" по-немецки там же по тексту, внахлест... и на цементный клей.
Пауза затягивается. Николь почти перестает дышать, чуть подается всем телом в сторону Дена.
Николь. Дай руку...
Ден. (тянет каким-то капризным тоном) Ну, Николь...
Николь. (удивленно) Господи, что?!.
Ден. Ну зачем?..
Николь. (даже чуть приподнимается на локте) Что зачем? Это хорошо...
Ден. Кому тебе?
Николь. (убежденно) Обоим.
Ден. (упрямо) Так не бывает если одному хорошо, другому при этом должно быть плохо.
Николь. (одним махом садясь по-турецки) Закон сохранения здесь не работает! Это только от тебя зависит, как ты к этому отнесешься и настроишься по всем каналам...
Ден. Ты, наверное, это воспринимаешь с энергетической точки зрения, а я на чисто физическом уровне, мне это трудно... поза неудобная, и вообще у меня голова начинает болеть! (явно срезая, уходя от серьезного тона) И рука дрожит в руке!
Николь. (холодно) Я тебе открою одну страшную тайну когда лично я говорю об энергетике то это чистейшей воды блеф, я во все эти расклады начисто не врубаюсь... то есть, я просто что-то чувствую, и это что-то мне удобно обозначать именно этими словами! В теории, в конце концов, главное, чтобы она работала, а терминология дело десятое. А это как раз работает. Но раз тебя с этого так ломает тогда, конечно, не надо!..
Николь резко встает, неуловимым движением поднявшись с земли без помощи рук, разворачивается спиной к Дену и быстрым размашистым шагом уходит.
Николь сидит в какой-то прострации, сложив согнутые в коленях ноги под прямым углом и облокотившись о спинку дивана. Звонит телефон, она поднимает трубку.
Николь. (без всякого энтузиазма) Да.
Синатра. Здравствуй.
Николь. (несколько оживая) А-аа... Привет. (нервный смешок) Рыба, мне очень плохо! Мне даже хуже, чем только что...
... и внезапно принимается плакать.
Синатра. (растерявшись) Что ты?
Николь. (сквозь всхлипывания) Да так, ничего... С Деном тут пообщались.
Синатра. И что?
Николь. Что он со мной так, что я ни скажу сразу все свои иголки ощетинивает! Ежик хренов... Просто постоянно падает на меня маслом вниз!.. Я его на автостоп подбиваю, говорю, пошли в Москву, М10 не трасса, я тебя с В. Л. познакомлю, опять же Он там живет, а он сразу ни за что! Только что не кусается... У меня просто настроение хорошее, я же так, в пространство теоретизирую, все равно ведь сама никуда не пойду, отпионерилась уже, душевное состояние не то неужели не ясно, ну скажи ты просто "ладно, давай как-нибудь пойдем" и я буду совершенно счастлива, тут же успокоюсь и никогда больше к этой теме не вернусь!.. Он даже за руку меня взять боится реагирует так, как будто я прямо-таки посягаю на его невинность, и начинает нести какую-то околесицу об энергетике! Для меня это как живая вода, у меня хроническое, затяжное тактильное голодание, я в жизни выраженный кинэстетик и я не могу так больше жить, почему люди все время сами себя отрезают от каких-то самых лучших сторон бытия и живительных источников!.. Ему что вообще ничего этого не надо?
Синатра. (со спокойной убежденностью) Надо. Очень даже надо... Но, Николь, это же в лом! Сейчас он живет себе спокойно и ни на кого никаких душевных усилий не тратит, а так ведь придется как-то напрягаться... И к тому же, при всем этом у него есть весьма достойная отмазка: не трогайте меня, у меня романтическая любовь!
Николь. Ты об этой его даме сердца, которой прошлым летом исполнилось двенадцать лет?
Синатра. Она ему для того и нужна, может быть, чтобы от него все отвязались, и главное себя самого убедить, он и в свой театр именно для этого ходит, хотя, возможно, даже сам себе в этом не отдает отчета... Только я тебе этого не говорил!
Николь. Ну разумеется... Я, между прочим, абсолютно не собираюсь на это покушаться, и глубоко уважаю эту привязанность. Только почему при всем этом нельзя и какие-то другие отношения нормально поддерживать к обоюдному удовольствию?
Синатра. (философски) Ну что ж тут поделаешь, он вот такой...
Николь. ... Как никакой другой! Так оно бы и ладно был бы он со всеми таким же, отбивался бы и от всех так же яростно все бы было понятно и не обидно так ведь нет, это только я у него не в чести, это со мной встретиться каждый раз эпопея, а там, скажем, с кем-нибудь пойти по крышам поскакать это запросто, только свистните, а меня бы извел поисками мотивировок!
Синатра. Ну, так это ж только канал перейти, а не над другой конец города переться.
Николь. Я это расстояние преодолеваю безо всяких проблем так он ведь и мои визиты... вечно режет, как только может.
Синатра. (растолковывает) Так у него, между прочим, в отличие от некоторых других, сильно развито чувство ответственности за свои поступки, это же одно дело залезть на башню, прокричать там дуэтом про "в городе, где задушен", кстати, и выпить там заодно чего-нибудь, бросить с крыши вниз колоду карт, проиграв девять раз подряд...
Николь. (как-то недовольно) А, и ты в курсе этих похождений?..
Синатра. Ну, а как же... Хозяин колоды рассказывал.
Николь. Удачно я плюнул сверху!..
Синатра. Ну да... Так вот, я говорю потом слезть обратно и спокойно отправиться домой спать; а, скажем, тебе позвонить это же совсем другое дело, это ж не просто так, ты ж потом будешь чего-то от него ожидать, а он это чувствует... Может, он вообще воспринимает твое к нему отношение как какое-то эгоистическое, потребительское?
Николь. (твердо) Нет. То есть, если ему так кажется это его право, конечно, но... Может быть, я с возрастом стала несколько чересчур трезвой, но я довольно отчетливо понимаю, что я ему могу дать стоит ему только наконец открыть глаза и протянуть руку. Я даже о театре и его любимых актерах ему иногда рассказываю такие вещи, что он слушает затаив дыхание, хотя, в отличие от него, никогда этим специально не занималась и даже особо не интересовалась. Просто, какой бы там я ни была а я на этот мир смотрю уже на добрую дюжину лет подольше его, и не просто смотрю, а и сопоставляю что-то, выводы делаю, что-то понимаю, кое-что даже и объяснить могу... И потом, ты же знаешь, какая у меня память. Да ну, к черту, надоели эти банальности! Если он ничего этого не хочет видеть это уже никак не моя вина. И кто из нас при этом больший придурок...
Синатра. Ну а что ж ты думаешь, здесь не придурков нет, я тебя умоляю!.. Хотя, может, и можно бы было вам все это как-то привести к обоюдоприемлемому виду...
Николь снова начинает всхлипывать.
Синатра. (тяжело, с сочувствием вздыхает) Нашла бы ты себе героя, что ли...
Николь. (немного успокаивается) А не один ли хрен... то есть, эффект один и тот же. Перед ним было еще одно... юное дарование так вроде бы все совсем по-другому, а если присмотреться то вся разница, что тот был брюнет, а этот блондин. А так всю жизнь, всегда все то же самое...
Синатра. Да я знаю, не первый год, слава богу, знакомы... И прекрасно помню, кого, может, и поминать-то не стоит.
Николь. Моя старая любимая поговорка опять влюбилась, и опять в дурака. А, впрочем... плевать. Билли большой и сильный!
Синатра. (задумчиво) А может, ты вообще сама как-то себе всю дорогу создаешь эту хроническую нестыковку с окружающим миром, программируешь все это заранее какими-то собственными установками, реализующимися в конкретном поведении?
Николь. (медленно и очень серьезно) Ты знаешь... если я когда-нибудь смогу уверенно и однозначно ответить на этот вопрос наверное, это будет... как там, насчет разгадки жизни?
Синатра. И прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен.
Николь. Вот-вот... А я, кстати, даже до сих пор не знаю, Пушкин это, Пастернак... или еще какой-нибудь там Иннокентий Анненский. И к тому же никогда не понимала, почему, собственно, для того, чтобы быть прекрасной, надо быть без извилин!
Синатра. (подумав) Нет, Анненский это про "Среди миров, в мерцании светил...".
Николь. Ну вот, в стихах ты у нас всегда лучше разбирался.
Синатра. (кажется, радуясь, что она отвлеклась от темы) А тебе кто не велит, несчастная?!
Николь. (рассеянно) Да никто, конечно... Никто не не велит ничего, как-нибудь впоследствии... Видишь, раз уже самой стало стыдно может, и займусь вскорости. Папаша вот тут на седьмом десятке Шекспира наконец прочел и ничего...
Синатра. (машинально) Вот молодец какой!
Николь. Заодно, кстати, и мне разъяснил про всех Макбетов, Дунканов, а также Макдуфов и Глостеров ну, а про Гамлетов я уж и сама с грехом пополам знала... (усмехнувшись) Хотя, знаешь, забавно беседовали тут как-то с ним за вечерним чаем о поэзии, он говорит: вот есть такой-то прием стихосложения, вот у Гейне, например и цитирует. Я отвечаю: да-да, как же, вот у Него... и тоже цитирую. Он мне далее: а то еще вот так бывает, вот, скажем, у Брюсова; я опять же: ну да, вот у Него... в общем, когда я так на четвертое или шестое имя среагировала поняла, что все: приехали!.. И не уйти мне от Него и ни хрена и ни черта... явно ведь так лучше рифмуется с "до рта"!
Синатра. А может, Ден в своем театре настолько полностью выкладывается, что ни на что другое его уже не остается?
Николь. (устало) Да бог его знает... Ну не буду же я, в самом деле, орать что-то, бия себя пяткой в грудь, по поводу того, что у него то и дело находятся какие-то более интересные и важные дела ну смешно же... Ладно, спасибо, что позвонил мне через три дня словарь сдавать, а там еще работы на неделю, ты меня из оцепенения вывел пойду трудиться.
Синатра. Ну, счастливо.
Отбой.
*** Сцена седьмая ***
Чаепитие первое, оно же второе
Комната Дена. Николь явно пребывает в хорошем настроении, откровенно веселится: сидя по-турецки отбивает такт кончиками пальцев по коленям, поводит плечами из стороны в сторону, почти что танцует, не вставая с дивана.
Николь. ... Небеса ни при чем
Не тужи ни о чем, молодая,
Ни с того ни с сего ниспадая на ложе греха!
Мотыльки ниспадут
Но не мы же с тобой ниспадем,
Это пусть мотыльки
Ниспадают, а мы подождем,
Глядя, как сталактит
Ниспадает горючей слезою,
А под ним сталагмит...
... Ниспадает своим чередом!
Ден. (смотрит на нее с благодушным любопытством, кажется, чуть завидуя) Почему ниспадут это что, как у Карлссона низводить?
Николь. Нет, это потому, что в Word'е ниспадающее меню... Вот жаль, ты не видел DOS'овскую демонстрашку там такие роскошные мотыльки летают по экрану!
Ден. И пропадают?
Николь. Еще как*! Причем представь, что все это счастье занимает всего-навсего 4К.
* В упомянутой демонстрашке на смену мотылькам сначала появляется шахматное поле с чем-то вроде кубка, а его контуры потом в свою очередь превращаются в два человеческих профиля.
Ден. Четыре чего?
Николь. Килобайта, чего! Что, не впечатляет? Ах, да... извини, я забыла ты же этого не оценишь.
Ден. Наверное, не оценю. На работе у нас, правда, эта штука стоит, но я как-то с ней не слишком...
Николь. Ну ладно. Доберешься до меня я тебе еще хранилку из Microsoft Plus'а покажу тоже абсолютно... ну то есть там такие трубы по всему экрану наворачиваются, что так и кажется, что в них сейчас примутся гудеть напрочь бессвязные голоса! Вообще, жаль, что ты не компьютерный человек такие очевидные приколы напрашиваются, типа Еду все тем же транспортом без билета, в зубах у меня дискета... а также Анета под знаменем Интернета.
Ден. Ну, туда много что можно засунуть...
Николь. Да ну тебя к черту, зануда!.. А "рысью, да не той" это вообще, по-моему, про заставку 95-го Wind'а, при его открытии в качестве обоев по умолчанию в свое время появлялось этакое пятнистое и хвостатое...
Ден. Да, про это мне Синатра говорил, я помню.
Николь как-то осекается и замолкает. Пауза. Когда она снова заговаривает энтузиазма в ее голосе явно поубавилось. Ден, впрочем, если что-то и заметил, то внешне это никак не проявляется.
Николь. Мы с ним по этому поводу как-то не сходимся что это, собственно, такое рысь, пантера, ягуляр или еще какой-нибудь леоперд... (тихо, в сторону) Познакомила на свою голову...
Ден. Что?
Николь. Нет, ничего. (снова встряхивается) Про Wind'овскую заставку это, между прочим, я его на мысль навела, так что копирайт мой, при перепечатке ссылка и тому подобное; а так Синатра вообще на этой теме фанатеет, считает ее жутко глубокой, даже глубже тех мотыльков...
Ден. Это где в жаровне жгли мы хлам сырой?
Николь. (мрачно) Да, и мозги крокодила*...
* Реминисценция на неопубликованные юношеские творческие ляпсусы графа Е. (со приятелем).
Ден, видимо, ощущая некоторую пробуксовку в разговоре, молча выходит в кухню и занимается там приготовлением чая. Когда он возвращается, Николь вяло перебирает беспорядочно сваленные в углу запылившиеся пластинки.
Николь. (апатично) Нервы у меня что-то... Надо бы пивных дрожжей попить комплекс витаминов группы В и тому подобное, так я их терпеть не могу, такая гадость...
Ден. Кого витамины?
Николь. Пивные дрожжи.
Ден. (поддразнивая) Выпила бы лучше просто баночку пивка.
Это безошибочно приводит в ярость категорически непьющую Николь, она снова взрывается и, поскольку налицо явный звенящий диссонанс между ее внутренним накалом, имеющимся в распоряжении пространством и реакцией партнера начинает действовать совершенно непредсказуемо.
Николь. (резким движением швыряя в Дена схваченную со стола тетрадь) Защищайся, негодяй!!!
Ден успевает пригнуться, тетрадь пролетает мимо, больше он пока никак не реагирует и остается спокойным, глядя на Николь, как на расшалившегося ребенка.
Ден. Не усердствуй...
Николь. Скотина! Урод! (опрокидывает ногой табуретку)
Ден. (не спеша размешивает сахар в массивной огнеупорной кружке, вынимает ложечку и кладет ее на покрывающее стол стекло) Прямо драма...
Подвернувшийся под руку стеклянный стакан по счастью, пустой разлетается вдребезги. Николь срывает с веревочки над книжной полкой проволочного чертенка.
Ден. Успокойся, чертенка на место привесь!
Чертенок вылетает в окно.
Николь. Гадина, рептилия, коралловый аспид!!
Ден. Вряд ли... (уворачивается от летящих в него плечиков с рубашкой свободного покроя цвета хаки) может не стоит... ломать реквизит?..
Николь. Я тебе сейчас еще и двуспальную тахту на куски сломаю!
Ден. (архиспокойно) Найди ее здесь сначала... Вообще при чем тут постель? Не свирепствуй... (открывает ящик стола, флегматично принимается что-то в нем искать)
Николь. (на несколько мгновений застывает, испытующе смотрит на Дена.) Хочешь игнорировать меня?!. Не сметь!!!
Николь хватает со стола колоду карт и, как бы отзываясь на его собственное давешнее действие, принимается расшвыривать их по комнате, быстрыми движениями фокусника сначала раскидывает их веером, потом кидает в него каких-то королей и валетов в форточку, впрочем, не выкидывает.
Ден. Слушай, избавь мой дальний берег от всяких истерик! Вообще, посмотри на себя в зеркало на кого ты похожа... Как бог знает что, как зеленый салат!
Николь. Что ты сказал?!. Да от махрового халата слышу!
Ден. Я говорю find yourself in a lookingglass!
Николь. (почти рычит) Fuck yourself !!!... And save your money!
Ден. (дидактично, с расстановкой излагает, как на экзамене в театральном вузе) Да ты, даже в родном-то диалекте не ориентируясь наверняка, будучи лишь приложением к вывеске "Генрих" иль там "Франсуа"...
Размеренность его тона, похоже, вконец выводит Николь из себя, она в ярости кидается на Дена и схваченной с полки первой попавшейся книгой, оказавшейся весьма увесистым томом БСЭ пытается огреть его по голове.
Ден. (уворачиваясь и наконец вскакивая, весело, даже азартно) Так, ну все, мне надоело!
В свою очередь он хватает с дивана подушку, кидает ее в голову Николь, та от неожиданности буквально захлебывается резким вздохом, Ден же, воспользовавшись ее кратковременным замешательством, ловко отбирает у нее словарь и отшвыривает его в сторону с победоносным воплем:
Ден. Словарь в пустыне невеликая подмога!
Через пару секунд Николь выходит из оцепенения и снова бросается на Дена с криком:
Николь. Дерзких щенят наказывают!!
Здесь все упомянутые ранее компоненты наконец приходят к взаимному соответствию, и далее следует энергичная драка на диване, в шуме которой пробиваются реплики:
Ден. Гнаться? драться? снять с него скальп? ну, это бл....во!..
Николь. Квинтер, принтер... жест!
Ден. Ноги, руки думаешь, зачем?..
При этом он крепко, хотя и осторожно, перехватывает запястье Николь и слегка прижимает ее коленом к спинке дивана, тем самым существенно ограничивая ее свободу. Она в процессе последующей длительной тирады методично и в такт пинает его по всем доступным частям тела свободной ногой и пытается освободиться от его довольно грамотного захвата.
Николь. (с трудом набирая в легкие воздух) Дурак, проклятый дурак! С лошадью на горной дороге договориться легче, чем с тобой... Женись, парень, женись и живи как все, а стихи свои пусти на растопку все равно другой судьбы им не видать*!
* Когда-то, в незапамятно-доисторические времена, в абсолютно несмышлено-юношеском возрасте, а если быть более точными то лет за пять до описываемых событий, Николь принимала участие в архилюбительской постановке пьесы Л. Жуховицкого "Последняя женщина сеньора Хуана" вернее сказать, побывала на полутора репетициях, после чего вдрызг разругалась со всем имевшимся на тот момент наличным составом, и на том для нее вся эта эпопея благополучно закончилась; страсть к театру, однако же, была безнадежно разбужена и стала проявляться в довольно непредсказуемых формах (одну из которых вы, кстати, и держите сейчас в руках).
Николь наконец выворачивается и вскакивает с дивана, но Ден, молниеносно среагировав, успевает буквально на лету перехватить ее за талию и повалить обратно.
Ден. Ну право, к чему эти взмахи и плеск через борт... Лучше где-нибудь в Майами помаши еще ногами!
Николь в ответ снова предпринимает попытку угодить пяткой ему в переносицу.
Николь. Гадкий, гадкий дед Мороз!!
Ден. Молилась ли ты на ночь?!. Да нет, не надо, я шучу!
Николь. Рыба... в валютном баре!
В конце концов Николь, видимо, вполне удовлетворенная разрешением ситуации, разрядившая нервное напряжение, раслабленно падает на диван лицом вниз, бросая реплику:
Николь. Плохо кончилась атака...
После чего какое-то время лежит неподвижно, и вообще в комнате воцаряется элегическая безмятежность. Ден картинно, театральными жестами подбирает с пола осколки разбитой посуды, на которые они оба каким-то чудом умудрились не напороться при потасовке, и миролюбиво приговаривает в такт своим движениям:
Ден. Всем от того кутежа по осколку...
Николь. ... Миража, виража, куража, дюбажа... (уже совершенно спокойно) Чай остыл. Кстати, цикория у тебя нет?
Ден. А что это такое?
Николь. Ну, это что-то по вкусу вроде кофе, только все с точностью до наоборот и в отличие от него никакого вреда, а наоборот одна сплошная польза, и успокаивает, кстати, неплохо.
Ден. Ну, я считаю, что в кофе тоже какая-то польза есть.
Николь. Безнадежный человек... Приедешь напою.
Ден выходит на кухню. Николь не спеша поднимается с дивана, подходит к письменному столу, заинтересованно рассматривает что-то под стеклом, перебирает стоящие ровным рядом видеокассеты, переставляет с места на место коробочки с бисером, потом вдруг застывает, увидев что-то среди фотографий на стене. Ден возвращается в комнату.
Ден. Тебе бутерброд сделать?
Николь. (не оборачиваясь) Что опять с белой булкой?
Ден. Ну да... Ты ее сейчас не ешь?
Николь. Только в бессознательном состоянии... коим ты в прошлый раз гнусно и воспользовался. Впрочем, попадешь к вам научишься есть всякую гадость!
Ден. (обиженно) Тоже, подумаешь, натуропат!!!
Николь. Тогда уж беглянка, скрытная, склонная к дюбажам!
Ден. Все сбылось, кроме двух там, трех... дюбажей?
Николь. Вот-вот.
Ден. Так бутерброд как делать или не делать?
Николь. (наконец поворачивается в его сторону) Смотря с чем.
Ден. С сыром.
Николь. Ну ладно, давай...
Ден сотворяет пару бутербродов и они мирно пьют чай.
Николь. (вдруг каким-то совершенно беззащитным голосом) Ты когда ко мне приедешь?..
Ден. Не знаю... Я через три дня снова уезжаю в командировку.
Николь. (снова беззаботно) А я тут стих родила:
Хреново кончилась атака,
Пришла газета "Центр-Плюс",
Мне снятся знаки Зодиака
Шероховатые на вкус!
Ден. О господи... мотыльки это все.
Николь. Что?!
Ден. Чепуха, говорю!
Николь. (запальчиво) Ты просто не врубаешься, это гениально! Синатра, между прочим, оценил. Кстати, скажи пожалуйста, какого черта ты пристаешь ко мне со всякими дурацкими вопросами, если у тебя у самого полная БСЭ на полке стоит?!. А я тут еще подумала, что Можно, пожалуй, по приколу что-нибудь сделать от души... и по приколу же за шпионаж пойти в тюрьму.
Ден. (ворчливо) Неумно... Как стреляться на бархате! Хотя, впрочем... Тогда шторм снес по приколу Нидерланды?
Николь. Точно так! Хуже того:
... Я в это время по приколу в белой рубашечке гулял
В левой руке моей была благоухалка из села,
В правой руке моей фиалка провинциала и цвела!..
(с явной гордостью) Синатру я на это уже подсадила, он теперь этого иначе и не поет! (и вдруг безо всякой связи со всем предыдущим) Знаешь, я тут как-то поняла одну вещь, аналогию такую... Вот в том, что касается здоровья всякий там бег, растяжки, очистительные голодания и тому подобное как-то привычно считается, что все это невероятно скучно, страшная никчемная морока и т.п. я тоже очень долго ничего и знать об этом не хотела. А потом в один прекрасный момент вдруг осознала заново, вчувствовалась в это и неожиданно выяснилось, что это захватывающе интересно, стó ит только начать, попробовать и это принесет в себе целый шквал неизведанных приятных переживаний и ощущений как сам процесс, так и достигаемый в итоге результат. И с человеческими отношениями происходит то же самое их почему-то постоянно пускают на самотек и даже слышать не хотят о каком-то их сознательном построении, в силу расхожего стереотипа боясь, что это их если и не убьет совсем, то сделает какими-то пресными, неестественными а на самом деле все как раз наоборот, само по себе вообще мало что хорошо получается, зато если вкладывать в это взаимные усилия то это так окупается, может быть бесконечным источником такой радости и наслаждения, и построить при этом можно такие шедевры человеческого общения!..
Ден. (невозмутимо, как бы и не услышав) Еще чайку?
... И вот тут уже я никак не поручусь с полной уверенностью роняет ли Николь очередную чашку случайно, просто по неосторожности, или же...
... Здесь вполне возможно нечто типа многозначительного вставного концертного номера Николь с Синатрой сидят каждый на своем конце телефонного провода и поют в октаву, ну скажем, Другое обращение к герою слаженно, абсолютно синхронно, с точностью до мельчайших оттенков интонаций и моментов для переведения дыхания. Синатра при этом слегка перебирает нейлоновые струны своей гитары, вероятно, прижимая трубку к уху плечом. Помолчав какое-то время после последних фраз и нот, они, видимо, возвращаются к прерванному разговору.
Синатра. ... По-своему Ден очень неплохо к тебе относится.
Николь. Только очень уж по-своему!
Синатра. Мне со стороны виднее.
Николь. Да я знаю... Он добрый это не так часто встречается. Во всяком случае, явно добрее меня! Или, вернее, в нем зла меньше а это не одно и то же... Я вижу, что он меня искренне уважает, с готовностью воспринимает то, что я приношу ему из своего мира и готов поделиться своим, общается до какого-то предела ровно и доброжелательно, во всяком случае, явной агрессии не проявляет но для меня в этом столько холода...
Синатра. Да нет, правда он хороший...
Николь. Он хороший... И я хорошая, и ты хороший, и все хорошие... (спокойно, с полной безнадежностью) ... а жизни нет!.. И не будет. То есть, для меня не будет. И никто ни в чем не виноват... Ты знаешь, как-то в начале мая мы сидели на берегу озера у костра не с Деном, так, с хорошими знакомыми... Был немыслимо роскошный, просто феерический закат, и эти "искры фейерверка" от еловых веток взлетали прямо к небесам, ну настолько потрясающе... Но при этом было безумно холодно, ветер дул с озера прямо на нас, и периодически еще и дождь моросил, а я, кстати, при этом всегда принимаюсь панически бояться за свой любимый тройничный нерв. И вот, банальнее ничего не придумаешь но было буквально страшно сдвинуться с места потому что, во-первых, от заката глаз не оторвать, а во-вторых, два-три шага в сторону от костра и не то что ледяной холод, а такой первобытный ужас охватывал!.. Вот когда Ден рядом я постоянно испытываю что-то очень похожее, кажется, чуть пошевельнешься и то ли спугнешь все, потревожишь и оно исчезнет, как разбивается в осколки отражение в воде, то ли вообще вдруг очнешься ото сна...
Синатра. ... утром, весь в слезах...
Николь. (энергично) Ну нет, это не ко мне! я если и очин... господи, как это сказать в настоящем времени?
Синатра. Очучаюсь.
Николь. Ничего подобного! это от "очутиться", а не от "очнуться", лингвист ты по фамилии Хренов. В общем, просыпаюсь в слезах я скорее поздним вечером, нежели утром, ты же знаешь.
Синатра. Да знаю, сам такой как ты, может быть, заметила!
Николь. Да, так о чем я... бывает, что и от человека просто панически страшно отойти, как от того костра.
Синатра. А может, ты попросту не привык?.. Это сначала страшно, вот только что, как отошел холодно, а потом вроде... еще, может, и ничего?
Николь. (эхом, рассеянно) Может, и ничего... Если судить по тому, что я пока еще жива впрочем, жива ли, или... Шучу, шучу. Ну, то есть как, отключают кислород дышу азотом, не для души соответственно, и не всласть, но... далее по тексту. И вот, кстати, сходное по тембру ощущение Его записи: как будто долгие годы организму не хватало какого-то жизненно необходимого витамина, а он об этом даже не подозревал и тут вдруг он ему по счастливой случайности подвернулся и уже оторваться от него кажется смерти подобным!.. Господи, что бы со мной было, если бы пару лет назад мне не принесли ту первую кассету ты в курсе, что у меня тогда в жизни творилось.
Синатра. Да помню я...
Николь. Хотя, по большому счету, одна я знаю, в каких адах я в то время жила, из какого небытия мне пришлось себя извлекать, буквально реанимировать, до сих пор еще не отошла, просто какая-то полная несостоятельность во всех сферах бытия. Я бы тогда просто не выжила если и не буквально...
Синатра. ... так синтаксически!
Николь. (не сбиваясь) Меня тогда предупредили, что это, может быть, лучше послушать сначала несколько раз через силу, пока не дойдет а я сразу же, с первых аккордов рванулась к этому всем своим существом, всем, что во мне к тому моменту еще сохранило способность чувствовать рванулась как к нежданному спасению, потому что вдруг резко почувствовала себя живой! (улыбается) Беда... Я сидя в наушниках чувствую себя просто натуральной наркоманкой, это даже не то что там "доза", а еще, и еще, и еще, и уже буквально дышишь этим, и все никак не насытиться, пока, наконец, не обнаруживаешь, что это уже само собой течет по венам. И здесь проще, поскольку этого у меня отобрать некому! (пауза)
Синатра. ... Может, это и хорошо, что вы никогда не увидитесь...
Николь. (снова эхом) Может, и хорошо... Наверное, я бы все безнадежно испортила. А может быть, все это оказалось бы на самом деле довольно скучно... Хотя все-таки жаль. Как-то раз я проснулась среди ночи в жутком состоянии, в очередном своем... плановом Апокалипсисе знаешь, такая яркая холодная заря на севере за открытой рамой, в окно кузнечики, сено, а на душе при этом такая чудовищная тоска, такой ледяной ужас, такая полная беззащитность перед всем этим...
Синатра. А с чего?
Николь. Да бес его знает... ну, например, иногда такое бывает после чистки печени... ну, или после того, как Ден раз в год раскачается появиться с визитом. А тем более, если то и другое по времени совпадает! То есть, в общем-то, каким-то уголком, краешком сознания понимаешь, что это просто какой-то внутренний выброс, но деться от этого совершенно некуда три часа ночи, ни позвонить, ни побежать...
Синатра. (быстро вставляет реплику) Позвонила бы мне.
Николь. (смутившись) Да нет...
Синатра. Да ладно, я понимаю.
Николь. (с облегчением продолжает) Ну вот, и ничьей руки рядом нет чтобы просто согреть, успокоить и это было настолько непереносимо, что я, кажется, начала понимать, почему по статистике ближе к рассвету возрастает число суицидов!.. И вот тут я точно помню я еще даже подумать ничего не успела, у меня вдруг зазвучали в мозгу первые ноты вступления сами, я только полторы секунды спустя сообразила что это такое и уже тогда нашарила за головой плеер, и когда наконец это хлынуло в меня уже реальными вибрациями это было... ну, эффект вроде прохладной мази с ароматом мяты на саднящую рану, как анестезия, укол, от которого по раздробленному телу разливается мягкое тепло, и оно, тело, обретает целостность... да, вот именно исцеляется!..
Синатра. (помолчав, задумчиво) А Ему ведь, наверное, тоже бывает хреново... Тебе не приходило в голову?
Николь. (с горечью) Да конечно приходило... У меня просто сердце щемит, когда я об этом думаю. Сколько бы Он там себе ни твердил, что Его песни никакого отношения к Его реальной жизни не имеют а там иногда такая тоска пробивается, что вполне отчетливо чувствуется, что это далеко не просто изящный лингвистический изыск, и даже веселье у Него какое-то... как сквозь отчаяние. Да и на концертах Он никак не выглядит особо счастливым. Я как-то смотрела на Него с первого ряда господи, Его весь зал хором обожает, просто боготворит, сидит и смотрит на Него не дыша а у Него руки дрожат!
Синатра. Кстати, на концертах Он хамит зрителям!
Николь. Да бог с Ним, пусть хамит тем более у Него это так мило получается, я это как-то совершенно не воспринимаю всерьез, да и зрители тоже бывают хороши одни злые толкиенисты чего стоят... А Он ведь и творит-то, очевидно, от острого ощущения какого-то внутреннего дискомфорта. Мне кажется, я могу себе представить, в какую бездонную пропасть Он иногда проваливается, а это же... как победа над Смертью. (с тоской) Если бы я могла что-то для Него сделать! Отогреть душу дыханием...
Синатра. А вдруг Он тогда писать перестанет?!
Николь. Не знаю... Иногда я вообще думаю на кой черт Ему все это надо, я бы, наверное, давно все это бросила и жила себе спокойно. Но вот, правда, как тогда быть всему этому залу... и мне в том числе! Так странно... Мне вот, например, на это было плевать может, потому я в конце концов и сошла с дистанции. От меня ведь тоже остались какие-то люди, за которых я, вероятно, по большому счету в ответе... А может, просто это было не мое. Ну или, скажем, там я уже исполнила свою миссию, и далее мое предназначение заключается в чем-то другом... Что-то я, конечно, в жизни сделала. То есть, что я сделала это так или иначе видно со стороны, и об этом в общем знают окружающие; что я хотела сделать про то знаю только я, а вот что могла это, наверное, известно только Господу Богу. До Него мне во всяком случае, теперь уже очень далеко. В какой-то момент я испугалась сама себя и... сломалась, отреклась. А через несколько лет появился Он и вот тут я поняла, что потеряла. Я просто рыдала тогда... Я искренне не понимала, как обыкновенный, в общем-то, человек, с двумя руками, двумя ногами, примерно так же, как и все мы, ходящий по земле etc. может сочинить такое*, в какую такую голову и по какой бы причине все это может взбрести. Я даже одно время была одержима мыслью, что это компенсация, может быть, какого-то физического недостатка, и даже приставала к тем, кто Его уже видел, с дурацкими вопросами...
* Справедливости ради следует отметить, что эту формулировку в свое время предложил еще отец Николь в отношении одного из произведений Моцарта правда, она уже лет пятнадцать все никак не может усвоить, какого именно.
Синатра. (с легким недоумением) Что ты Его прямо уж так обожествляешь... Ну, хороший Он, конечно, но ведь не господь же бог! Я вот к Нему как-то существенно спокойнее отношусь.
Николь. (задумчиво) Ты же знаешь, я всегда так уж либо все, либо... И влюбляюсь точно так же а иначе бы, собственно, зачем?.. Для меня, пожалуй, влюбленность это вообще метод познания жизни, постижения человека, и уж само собой восприятия искусства! Наверное, неистребимая потребность души в божестве... Как вообще люди живут без этого? Лет пятнадцать назад я одну даму, побывавшую в Париже, чуть не прибила за какое-то снобистское брюзжание про ржавую и страшную вблизи Эйфелеву башню правда, ее тогда, кажется, действительно реставрировали... Башню, я имею в виду. А дама еще заявила, что французы Дассена знать не знают и терпеть не могут это мне такое говорить, ты представь!!
Синатра. (с явным удовольствием) А надо было ей сказать Взвесьте, дама, дважды!
Николь. Уж да! Знала бы тогда непременно бы так и сказала. Так вот, я как-то с удивлением обнаружила, что для меня Его приезд это каждые полгода как очищение, богослужение, престольный праздник... или тотальная амнистия. Он приносит в город весну и чистоту свежего снега. Я в районе этого события где-то дней десять могу, кажется, простить кого угодно и никому ни на что не в состоянии сказать "нет"... и великое благо, что об этом не знает никто, кроме тебя*!
* А теперь еще и тебя, читающий эти строки!..
Синатра. Однако, к счастью или к несчастью... А почему, собственно, это благо?
Николь. Да потому что потом все равно бы расплевалась обратно. А в эти несколько дней я, кажется, сама становлюсь святой, и все могу... Наверное, так бы и всегда надо жить, но у меня все как-то не получается. Постоянно выходит, что старые обиды накапливаются где-то в душе, поскольку прощать я совершенно не умею, и... склеиваются там, спрессовываются и образуют что-то наподобие камней в печени, ни туда и ни сюда, и душу отравляют, и общаться уже ни с кем нормально невозможно... (с горечью) Вплоть до собственных родителей!
Синатра. Ну, слушай, вот печень же ты чистишь по-моему, уже до зеркального блеска все протоки промыла, светятся просто так может, отдохнуть пора, чем-то другим заняться? Почему бы в один прекрасный день не задуматься, и душу тоже после очередного очищения не перестать наконец засорять?..
Николь. (глухо) Ну вот, стараюсь по мере сил... Вот если бы можно было вообще не отключаться от Источника?.. (беззаботно) А впрочем, у меня еще вся жизнь впереди, может, и получится!..
Отбой.
Николь сидит на диване в полулотосе в глубокой медитации, держа левую ладонь на подреберье. Когда стоящий у нее под правой рукой телефонный аппарат звонит, она точным движением поднимает трубку, оставаясь в остальном абсолютно неподвижной.
Николь. Да.
Ден. (бодро) Привет.
Николь. (вместо ответного приветствия, без всяких предисловий) Я люблю тебя. (на другом конце провода повисает очень долгая пауза) ... Да не пугайся. Я тут просто сижу в такой реторте, что мысленно поклялась объясниться в любви первому, кто мне сам позвонит а позвонил ты (... к счастью, добавляет она про себя).
Ден. (не очень уверенно) Как дела?
Николь. По-разному... как обычно.
Ден. (добродушно) Какое совпадение! У меня тоже по-разному... Приехал вот из очередной командировки. Кстати, тысяча извинений, что не вернул вовремя кассету.
Николь. (уже обычным тоном) В зубах у меня кассета... Не принимается!
Ден. Мне надо было срочно улетать, я просто не успевал...
Николь. (нетерпеливо перебивает) Да нет, не то, меня количество не устраивает.
Озадаченная пауза.
Николь. Ну?.. Ну, это же просто сколько их должно быть?
Ден. (не сразу сообразив) Ну, наверное двадцать восемь...
Николь. Слава тебе, господи... хорошая погода. Другое дело. Принято. Хотя я тебе, можно сказать, иглу из вены вынула напрокат, а ты меня так динамишь! Ну, как съездил, все вулканы пересчитал? Или что ты там делал на этот раз?
Ден. На этот раз я искал Антарктиду.
Николь. Ты опять все перепутал! Антарктида это где пингвин свистит сквозь зубы Зиганшин-рок, и только зима и никакой рекламы, а искать полагается Атлантиду!
Ден. (запальчиво) Ну, мне в конце концов виднее, что мне искать!
Николь. (беспечно) Да ради бога. Ну, так что будем делать с кассетой? Я, кстати, вежливо напоминаю, что давно уже рвусь посмотреть у тебя "Соляриса" вместе со "Сталкером" может, мне к тебе приехать?
Ден. Давай это сделаем чуть попозже... У меня сейчас несколько обострилась обстановка в доме после одной тут... тусовки, а вот где-нибудь через недельку-другую напряжение спадет тогда приезжай, пожалуйста, покажу тебе все, что захочешь. А пока я лучше сам к тебе приеду... скажем, послезавтра?
Николь. Abgemacht.
Ден. Переведи!
Николь. Договорились, приезжай часиков в шесть.
Николь, кажется, ждет от него чего-то еще, хотя...
Ден. (чуть нетерпеливо) Ну, тогда до послезавтра?
Николь. Да, конечно... Va bene.
Отбой. Она покусывает нижнюю губу и как-то потерянно смотрит на стоящий рядом телефон...
Николь сидит на диване с крайне меланхоличным видом, вытянув ноги на подставленный рядом стул. Звонит телефон, она бесстрастно поднимает трубку.
Николь. Да.
Синатра. (только что не запыхавшись) Слушай, я тебе звонил раз десять где ты была?
Николь. (совершенно машинально) За гранью, разумеется, где же еще... Кстати, версия: где ты был? я защищался! Ты вообще не находишь, что 95% людей 95% времени того, что они неизвестно на каком основании называют общением именно защищаются друг от друга, кто во что горазд, на самые разные лады? Первая реакция на нового человека совершенно независимо от пола, возраста и звания это страх. В глубине души все бог весть почему боятся друг друга, и с перепугу такое способны натворить...
Синатра. И ты тоже?
Николь. (спокойно) Разумеется, почему и знаю. Ты же сам говорил я точно такой, только хуже, причем хуже потому что, может быть, в отличие от других понимаю, что происходит... А насчет чего звонил?
Синатра. Так я тебе хочу наконец объяснить, почему 8-й Word не читает тексты из 6-го там, оказывается, добрая фирма Microsoft решила улучшить весь этот шрифтовой аппарат и сделала их вместо 16-ти 32-хразрядными, правда, в латинской части они и там тоже читаются, но вот с русской сделать ничего нельзя, и лучше всего просто иметь на машине 7-й с 8-м вместе...
Николь. (после ошарашенной паузы) Елы-палы!.. Все-таки прав был медведь Винни-Пух... Наперед будет урок не хрен ставить непроверенное программное обеспечение! У меня-то две недели голова болела ну представь себе, только я начала в 6-м очередное гениальное произведение а тут поменяли конфигурацию к чертовой матери, и вместо моего родного документа со всеми его шрифтовыми наворотами, Word-Art'ом и прочим сплошные квадратики, прямые и косые! Значит, опять придется переустанавливать... (с чувством) Word и 6-й взлетел, и 7-й!!!
Синатра. Скопируй, кстати, все важное пока на дискету от греха подальше мало ли что... Ну, что там у вас с Деном хорошего?
Николь. (у нее сразу портится настроение) Ну, что хорошего... приедет завтра кассету отдавать а перед этим не звонил опять три с половиной недели, хотя и был в городе.
Синатра. Да у него просто темпоритм другой, тактовая частота, если угодно. Понимаешь, он же флегматик, вот он как сядет так и сидит, и сидит, как ляжет так и лежит, и лежит...
Николь. Как тот сенбернар где положил, там и возьмешь!
Синатра. Ты его неадекватно воспринимаешь ты имей в виду, что ты вот уже десять раз (торопливо, упреждая ее реакцию) в сердце своем! успела роман с ним пережить а он еще только чаю себе налил.
Николь начитает хохотать.
Синатра. Что ты смеешься, я не знаю, я тебе как инструктор говорю!.. (она, похоже, не в силах остановиться) Я с тобой се... серьезно, а ты... (Николь все больше расходится) Да у вас истерика, матушка! Может, я тебе попозже перезвоню?..
Николь. (успокаивается) Да нет, ничего... Я все это знаю, конечно. Ты замечал, что у него в речи практически нет восклицательных знаков? Мне вообще рядом с ним все время на ум приходит какой-то образ типа термической катастрофы ну как бы это так выразить... с чудовищным грохотом лопающийся по каким-то своим невидимым внутренним трещинам лед... да, вот глыба льда в костре, в плазме. У психологов есть такое понятие, как тип привязанности она бывает нормальная, то есть спокойная, что, по-моему, вообще встречается крайне редко и либо тревожная, либо избегающая. Соответственно если сходятся люди с разными типами... то есть, даже если они действительно оба как-то привязываются друг к другу, в чем я, кстати, в отношении Дена, в отличие от тебя, отнюдь не уверена! в этом уже все равно изначально заложен потенциальный конфликт, поскольку совершенно очевидно образуется взрывоопасная смесь. Ну, что делать, если у нас с ним такая катастрофическая эмоциональная несовместимость? Его пытаться как-то изменить я и не могу, и не хочу, и права не имею. Мне либо себя надо ломать, гнуть, выкручивать, либо уходить... Что я, собственно, всю жизнь и делаю, как ты, вероятно, успел заметить.
Синатра. А кстати, вы бы прекрасно друг друга дополняли со своими разными темпераментами вот если бы пожили вместе лет этак пять, попривыкли, попритерлись...
Николь. (энергично) Да ты что!!! Мы с ним никогда в жизни не будем жить вместе я у него не буду, потому что задохнусь на третий день, а он у меня потому что я его не пущу!..
Синатра. (настойчиво убеждает) А некоторые вот, однако же, живут себе и ничего!
Николь. (почти с отвращением) Ты еще скажи детей заводят!
Синатра. Кое-кто и заводит, а что ж ты себе думаешь... Хотя тебе, конечно, этого никто не навязывает, да и ребенка того мне, откровенно говоря, было бы до смерти жаль! Но, впрочем, и без детей тоже обходятся. Я вот за некоторыми парами уже не первый год наблюдаю. Ну, поругаются иногда, что ж тоже дело хорошее. А потом зато становятся так похожи друг на друга, что прямо не отличить. И приобретают какие-то навыки сценического партнерства, кстати, умение видеть и чувствовать того, кто рядом, понимать, что человек другой, чем ты сам...
Николь. Да?.. (чуть остывает, задумывается) Помнишь, Его как-то спросили насчет темы смерти в Его текстах или что-то в этом роде... А Он сказал, что тем вообще никаких нет, и, собственно, если подумать, то тема всего искусства это то, что человек несовершенен, и в этом своем несовершенстве прекрасен, отвратителен, трогателен, беззащитен, неуместен... досаден, смешон, и т.д. и т.п. Наверное, я бы это сформулировала иначе: тема та, что даже если со стороны кажется, что где-то у кого-то все превосходно то, когда подойдешь поближе и приглядишься внимательно обнаруживаешь там такое... что просто избавь мой слабый гений, лучше было не подходить, честное слово!
Синатра. Так и наоборот, между прочим, тоже бывает когда кто-то выглядит однозначно и беспросветно несчастным, а на самом деле при этом прекрасно себя чувствует.
Николь. Ну, естественно... (дурачась) Так же естественно, как сразу же сделать save при телефонном звонке! Нет... Ты же меня достаточно хорошо знаешь неужели ты серьезно думаешь, что я в состоянии жить с кем-то вместе, тем более с Деном. Мне под настроение превосходно удаются искрящиеся и фонтанирующие праздники и грандиозные скандалы, а к какой-то повседневной совместной жизни я начисто не приспособлена. По-моему, мне это даже просто противопоказано!
Синатра. А чего же ты тогда от него хочешь?
Николь. Да чтобы не шарахался от меня хотя бы. Я, между прочим, знаю о нем одну вещь, которую он почему-то считает нужным тщательно скрывать что он умеет быть очень нежным. Мы как-то ночью сидели у меня на кухне и у меня вдруг зверски разболелась голова не нарочно, честное слово! просто на улице был дикий ураган. И вот мне, представь, удалось как-то так ненавязчиво, исподволь внушить ему, что ничего смертельного в этом, в общем-то, нет, и когда он просто гладил меня по голове ну, ты знаешь... это было такое блаженство, что я уже боялась не выдержать, была где-то у грани запредельного торможения, в полуобморочном состоянии, просто ноги потом подкашивались...
Синатра. (с интересом) А он что делал это как-то по-особенному, или ты сама так настроилась?
Николь. (растерянно) Да не знаю... Я, наверное, вообще всю жизнь сама себе все сотворяю, а люди только более или менее удачно дают мне для этого материал. Бог его знает, почему те, а не другие... Вот появляется вдруг между тобой и человеком некая линза, увеличительное стекло и все, что от него исходит, десятикратно усиливается к сожалению, как в плюс, так и в минус, но тут уж ничего не поделаешь... Больно бывает просто ужасно, ему для этого достаточно бровью повести не в ту сторону или, скажем, вытащить фотографии какого-нибудь периода, где он был, естественно, без меня а это на меня вообще действует совершенно убийственно... Но зато как я при этом счастлива! А потом это переплавляется в какое-то творчество, совсем не обязательно в привычном понимании этого слова, а скорее как состояние души и делание жизни, да, вот именно типа "Жизнь Сальвадора Дали, как произведение искусства". Начинаешь вдруг так остро воспринимать мир вокруг себя, такие нюансы становятся понятными и доступными... Мир расширяется, понимаешь? И Дену я благодарна за это. Тут уже оказывается, что человек сам стал увеличительным стеклом, посредником между тобой и самой сутью бытия, что ли...
Синатра. Ты, по-моему, и про Него говорила что-то очень похожее.
Николь. В общем, да, но Он это немного другое, Он круче, это уже медиум на Контакт, и, кстати, тоже это же еще надо самой суметь воспринять... А с Деном все несколько проще и понятнее, это все вот здесь. Как-то мы в августе на рассвете купались в заброшенном карьере так ты не поверишь, для меня это было... ну, наверное, что-то сходное можно при крещении испытать, да простится мне такое сравнение.
Синатра. (вдруг с острой тоской) Господи, живут же люди!..
Николь. (растерянно) Ну да... Глупо, банально вроде бы подумаешь, купались в одном карьере, в одной воде, ну и что, казалось бы, тем более, даже не вдвоем, а с компанией а вот, однако же... И простое чаепитие ощущается как священное преломление хлеба. Может быть, вообще бы правильнее говорить не "люблю тебя", а "люблю жизнь через тебя"...
Синатра. А он-таки, дурак, никак этого воспринимать не хочет?
Николь. Да вот не хочет... Может быть, не догадывается, а я уже больше не знаю, как еще ему это объяснить. (с отвращением) И уж тем более я никогда не умела поворачивать дело таким образом, чтобы мужчина сам оказывался заинтересован в том, чтобы меня завоевать! Не хочу я так... Мне, в общем-то, его призрака вполне хватает у меня с ним полнейшее взаимопонимание. Я его вызываю, когда мне это нужно, и когда сказки ему рассказываю, когда морду бью, когда любовью занимаюсь и абсолютно при этом счастлива. (вдруг легко рассмеявшись) Знал бы он только, какое острое наслаждение мне удается в себе пробудить, когда я представляю себе его капризную физиономию с выгоревшим хайром, среди вороха благоухающих древесных стружек и свежеотесанных балок на вершине башни под пронизывающим ветром!.. (погрустнев) Ну, а реальный Ден... Так, разве что периодическая энергетическая подпитка этого фантома. Мне иногда среди ночи вдруг так отчаянно плохо становится, думаю вот плевать на все, возьму сейчас и позвоню ему сама! А потом ничего, проревусь спокойно в одиночестве и понимаю, что все правильно, и не надо было звонить. Привыкла уже...
Синатра. (уже не слишком уверенно) А может, у вас бы все-таки получилось что-то путевое? Ну, расстались бы потом, тоже ничего страшного а обоим полезно, что-то бы поняли в жизни... Может, у него комплексы какие-нибудь?
Николь. (мрачно ворчит) У всех комплексы... Квалификацией гейши я, к сожалению, не обладаю.
Синатра. Ну, у всех это у всех, а у него, может быть, например, после армии, что-то свое, конкретное, а тебе надо бы оказаться мудрой и проницательной, проявить чуткость, изнасиловать его... то есть, конечно же, очень ласково и нежно! может, он на самом деле только этого и ждет?
Николь. (импульсивно) Да ты с ума сошел! На кой черт он мне сдался в постели? Я же тебе говорю, я от него сейчас стабильно получаю в десять раз больше того, что он мне дает то есть, чем он сам хочет мне дать но это в основном моя личная техника. Пока мы с ним сидим рядом на диване на расстоянии вытянутой руки я абсолютно гарантированно получаю от этого общения оргазм... как уж он там себе не знаю, если его не зацепляет сам виноват, я со своей стороны все, что могу, в это общение вкладываю и уже его личное дело, принять это или отказаться. И чаще всего он отказывается... А если на том же самом диване мы окажемся в горизонтальном положении то все практически с такой же 100 % гарантией будет с точностью до наоборот, потому что... Ну, ты-то прекрасно знаешь все мои проблемы и комплексы и вероятнее всего, что у меня просто не будет времени, а вернее у него не будет желания довести все это до какой-то отшлифованной кондиции. А иначе зачем?.. Просто так, отметиться, галочку поставить, потешить свое самолюбие ты думаешь, мне это очень нужно? Когда он мне снится это действительно бывает совершенно грандиозно, но я не настолько безмозгла, чтобы рассчитывать на что-то хотя бы отдаленно похожее в реальности. К тому же я слишком хорошо знаю, что такое, проснувшись утром, обнаруживать себя в адском черном провале и испытывать непреодолимое отвращение к спящему рядом мужчине... Может, он, конечно, и ждет с моей стороны какой-то инициативы, типа придите и возьмите меня, а я еще поломаюсь в свое удовольствие. (в сердцах) Да ну его к черту, в самом деле! Тоже мне... молодое существо. Был бы пальмой!.. Нет уж, увольте лучше нам с ним и дальше оставаться на диване исключительно вертикально.
Синатра. Ну, как знаешь, конечно... Тебе виднее.
Отбой.
Николь царит в своей кухне. Она долго священнодействует с завариванием чая возится с многочисленными пачками и пакетиками, перебирает какие-то засушенные травки, сливает в эмалированный ковшик талую воду из запотевшей банки с серебряной ложкой, ополаскивает заварочный чайник...
Николь. По-моему, я сейчас похожа на ту самую ведьму из вашего спектакля ты не находишь?
Ден. (добродушно) Да есть что-то... Только лягушачей икорки в медной ступе не хватает.
Николь. Тебе лимон в чай положить?
Ден. (подумав) Лимон немыслим!..
Николь. (улыбается, растирая переносицу и прикрыв глаза) Все... полный Апокалипсис!..
Ден. Почему, по-моему, очень мило.
Николь. Да нет, не то... Коппола, когда снимал свой "Апокалипсис сегодня"... ну, там в общем длинная история, про то, как он наивно полагал, что легко отделается, а потом понял, во что влип etc. мне тогда понравилась фраза у Эрнста что, когда тот после очередной чашки кофе посмотрел по сторонам то вдруг с ужасом обнаружил, что все вокруг один сплошной Апокалипсис! Вот и у нас то же самое... два шизофреника.
Ден. По-моему, побольше.
Николь. А, ну да, конечно. Только моими молитвами как минимум трое, да еще полный зал в ЛКЗ.
Ден. Нас тут полно таких серьезных...
Николь. И слава богу! Кстати, как ты полагаешь почему я купила вот эту вот бамбуковую конфетницу?
Николь берет с кухонной полки нечто сплетенное из экзотической соломки, покрытое лаком, и, показав Дену изображенные там тропические фрукты, насыпает туда из бумажного пакета конфеты в красивых фиолетовых фантиках. Выразительная пауза.
Ден. (в его интонации явно слышится курсив) Поэтому?
Николь. Ну да... Чего это, думаю, мне ее так захотелось уже только когда домой пришла, сообразила. Ну ладно, раз желтый финик и красный цитрус тебе не нужны...
Николь наконец наливает Дену бокал чая, он отпивает.
Ден. Что-то оно... горчит вроде?
Николь. (машинально) Это только кажется...
Ден инстинктивно отшатывается от бокала, только что не поперхнувшись и как-то задержав во рту непроглоченный чай.
Николь. (оборачивается от раковины на звук, крайне удивленно) Ты что?!.
Короткая пауза, в течение которой оба осознают свои рефлекторные действия. Николь начинает смеяться первой.
Николь. С ума сошел... Я просто туда кинула ложку зеленого он действительно чуть горьковат, особенно если... попросту не привык. Зато это такие клавикорды...
Ден. Что-что?
Николь. Полезная вещь, говорю! Просто-таки до чертиков, и даже онкопротектор. Ну хочешь, могу вылить, заварить другой?
Ден. Да нет, не надо... (подчеркнуто серьезно) Тем более, что я глубоко доверяю твоему вкусу во всем, что касается здорового образа жизни!
Они неторопливо и расслабленно пьют чай.
Николь. Кстати о цитрусах, ты знаешь, что бергамот это такой цитрусовый фрукт?
Ден. Да?!!
Николь. Да! Ну, и еще сорт груши. Я сама была уверена, что это такой панбархат или что-нибудь вроде этого, и что "разъять" это, скажем, расстегнуть молнию на спине, перед тем, как закатывать рукав.
Ден. Я тоже так всю дорогу считал.
Николь. Ну вот... Слушая Его, вообще не мешает иметь под рукой хотя бы СЭС, я же говорила. Я Ему как-то написала записку, что было бы полезно сборники Его текстов снабжать небольшим глоссарием так Он, гад, заявил, что это было бы неуважением к слушателям... которые и сами прекрасно могут залезть в уже имеющиеся словари! А Гиньоль, по-твоему, что или кто такое?
Ден. Какой-нибудь драматург, очевидно...
Николь. А вот ничуть не бывало! Это мы все так думали, а выяснилось, что это такой персонаж типа Петрушки, только французский, или род садистской пьесы или соответствующих сценических приемов. Так что, как в старом анекдоте, если помнишь "Маркс и Энгельс это, оказывается, два разных человека, а Слава КПСС так это и вообще не человек"... Хотя ты-то, наверное, как раз и не помнишь. Ну, что там еще... Ах да, вот зуав это вовсе не какая-нибудь там, к примеру, река в Южной Родезии...
Ден. А я так и не думал.
Николь. А мне вот почему-то именно так поначалу казалось... должно быть, по какой-то смутной ассоциации.
Ден. (простодушно) Хотя я все равно не знаю, что это такое.
Николь. (с гордостью) Не что, а кто: зуавы вид легкой пехоты во французских колониальных войсках, в Северной Африке формировались из французов и местных жителей*!.. В общем, явно у Него словарь недаром любимый образ. Сплошная ландольфия...
* СЭС 1989 года, стр. 474.
Ден. Сплошное что?
Николь. Ландольфию выращивают на плантациях Южного Мадагаскара! Из ее корней добывают каучук... Это из "Вендетты".
Ден. Которую "ты там ее учреди"?
Николь. (возмущенно) Ну, знаешь, про вендетту я уж как-нибудь и до Него слышала!.. Тем более, фильм такой был в 70-х годах*.
* Есть сильное подозрение, что слова "ландольфия" просто не существует вне гениального фильма "Вендетта по-корсикански" (которого, в свою очередь, неизвестно почему нет в КИНО энциклопедическом словаре 1986 года), во всяком случае, ни один из доступных мне словарей заморских слов его не разъясняет.
Ден внезапно оглушительно чихает.
Николь. (удивленно) У тебя насморк?
Ден. (сморкаясь, через платок) Как ты догадалась? Хронический...
Николь. Ну так, солнце мое, надо ж гайморовы пазухи соленой водой выполаскивать!
Ден. У меня это в такой запущенной форме, что мне на это потребуется не меньше месяца...
Николь. (язвительно) Я это от тебя уже слышала... пару месяцев назад! Взялся бы как следует давно бы уже был здоров.
Ден. Да я начал тут полоскаться, когда совсем уже достало...
Николь. Голову перед этим распариваешь?
Ден. Да я вообще это делаю прямо сидя в ванне.
Николь. И что?
Ден. Ну... вот. (снова чихает)
Николь. Так... (критически оглядывает его, опершись на стол) Ну-ка, давай, садись посвободнее и расслабься.
Ден. (с опаской) Зачем?
Николь. Молчи, мизерабль! Я вот этими руками давеча маме бронхит вылечила (вполголоса, чуть в сторону) а еще раньше одного г(н)омика почти что из петли извлекла...
Ден послушно откидывается на спинку кресла. Николь, поставив предварительно на газ небольшую мисочку с залитым водой эвкалиптом, садится рядом с ним на стул, грубовато хлопнув его по колену, жестами показывает, как ему сесть он, кажется, чуть оробев, слушается ее на этот раз беспрекословно. Минут десять она с совершенно отстраненным выражением лица ни намека на эротику! легко, уверенно и энергично проходится по рефлекторным точкам на его лице.
Ден. Акупунктура?
Николь. (сосредоточенно) Акупрессура... Не мешай.
Далее она слегка разминает ему кисти рук, потом совсем уже отрешенно, чуть наклонившись вперед, мягко берет его лицо в ладони и еще какое-то время держит так, глядя при этом куда-то за окно и как бы вслушиваясь во что-то, ей одной ведомое. Потом осторожным движением отнимает руки.
Николь. (встряхнувшись) Усвоил? То же самое можешь и сам регулярно проделывать. Теперь марш к плите. Локтями опираешься вот сюда, ноги расставляешь в стороны для устойчивости, нагибаешься над отваром осторожно, волосы не подпали! и глубоко и вдумчиво дышишь.
Ден. (с уважением) Действительно ведьма...
Николь. (польщенно) Ну что ты, только учусь! Ладно, давай действуй, а я тебе гравюры обещала показать.
Ден подходит к плите и старательно и добросовестно выполняет ее инструкции. Николь тем временем уходит в комнату и возвращается с альбомом М.К. Эшера в одной руке и малым звездчатым додекаэдром, оклеенным яркой разноцветной бумагой в другой. От всего этого, вместе взятого, Ден слегка обалдевает.
Ден. Ничего себе! Это что такое?
Николь, кажется, и сама удивляется, заново взглянув на давнее творение своих собственных рук.
Николь. Жилище двенадцати бесхвостых драконов*! Грехи юности... Смотри, я тебе сейчас все объясню первая звездчатая форма каждого из платоновых тел получается простым продолжением всех его граней до их пересечения...
* Имеется в виду литография "Гравитация".
Они, чуть соприкасаясь плечами, склоняются над альбомом за этим занятием мы их на этот раз и оставим.
Николь сидит, облокотившись на спинку дивана, подперев голову рукой и задумчиво уставившись на телефон. Потом снимает трубку и медленно набирает номер. Долго выжидает, прежде чем положить ее обратно на рычаг, потом бормочет себе под нос:
Николь. Не отвечает и черт с ним... (ритмично кивая) Ты слушай длинные гудки покуда кратких не черед.
В это время телефон звонит сам. Николь хватает трубку.
Николь. Да!
Синатра. Привет!
Синатра явно с самого начала возбужден больше обычного.
Синатра. Как ты поживаешь? Как твои Word'ы?
Николь. (без особого энтузиазма) Нормально... Тихо в лесу, только не спят Word'ы! Или Wind'ы? А впрочем, один хрен если, кончено, они при этом знают, что получат... (подозрительно) А ты чего такой радостный опять, что ли, всякой порнухи с Интернетовских серверов натаскал за казенный счет?
Синатра. Ну разумеется, как и все советские люди!
Николь. Как тебя только на работе держат!
Синатра. Да вот так и держат, я ж не только этим там занимаюсь, свое дело, заметь, неплохо знаю, а чего бы мне немножко и не поразвлечься, тем более в ночное время, да по льготному тарифу! Я же знаю, когда туда лучше залезать... Ну, как там Ден?
Николь. (неохотно) Укатил на озеро с приятелями рыбу ловить.
Синатра. Вот молодец какой!.. И не оглянулся?
Николь. (пытаясь поскорее свернуть этот разговор) И не оглянулся, и с собой не позвал, даже в голову не пришло я, между прочим, тоже люблю тихие уединенные уголки с ионизированным воздухом!.. Сейчас, может быть, уже обратно приехал, не знаю... А вообще надоело это все.
Синатра. Да ну, брось ты... Ну, пренебрег что уж теперь-то...
Николь. (с досадой) При чем тут пренебрег!.. Кстати, одна из немногих вещей, которых я у Него не перевариваю.
Синатра. (вытянув губы трубочкой) Почему-у?!
Николь. Не знаю. Не люблю и все.
Синатра. (с нажимом) А Дену вот, между прочим, нравится!
Николь. (запальчиво) Ну и что! А... ты откуда знаешь?
Синатра. Да вот знаю... Чего бы мне не знать?
Николь как-то растерянно молчит, не зная, как реагировать, Синатра тоже заметно нервничает.
Синатра. Ну... откуда я знаю, что у него дома полосатые наволочки, а чай он с вечера наливает, как правило, в стаканы, а по утрам, напротив, предпочитает чашки с анютиными глазками...
Николь. (после оглушительно звенящей паузы, севшим голосом) Знаешь... меня что-то начинает утомлять эта наша триада.
Синатра. Триада это когда "прицелился, выстрелил"...
Николь. (жестко) Брось. Ну, пусть будет тройчатка, триумвират, что там еще... А, вот клевер то что надо, трилистник.
Синатра. (то ли просто развлекаясь, то ли пока еще пытаясь отвлечь ее внимание) Тройничный нерв.
Николь. Перестань.
Синатра. Тринитротолуол!
Николь. Я, между прочим, серьезно.
Синатра. Ну... Ну, что же я могу поделать... (говорит быстро, сбивчиво, однако, похоже, он решил наконец все прояснить...) Ну, вот общаемся мы с ним иногда...
Николь. ... в мое отсутствие! Между прочим, это я вас в свое время познакомила ты не забыл?
Синатра. Да помню, конечно... Ну так что ж мне теперь, его имя и номер телефона, что ли, забыть, если у вас с ним что-то там не заладилось?..
Николь. Мы же с тобой, вроде бы, с самого начала вполне отчетливо договаривались, что ты никоим образом не будешь посягать на наши отношения!
Синатра. Да отношайтесь вы на здоровье, кто же на вас посягает... Да что ты ревнуешь, в самом деле! Тем более, что он мне и не нравится совершенно... то есть, как мужчина, я хочу сказать вернее, он, конечно, хороший, но...
Николь. Да?! Интересно, и зачем же тебе тогда это?..
Синатра. Ну, почему мне не пообщаться с человеком, мало ли с кем я еще по жизни общаюсь по самым разным поводам и к кому время от времени захожу в гости!
Николь. Остальные меня не интересуют, я говорю конкретно о нем! Вы мне, в конце концов, оба не посторонние, тем более, как ты справедливо заметил, ты в курсе, что у нас с ним все не слишком складывается так могу я по старой дружбе полюбопытствовать, какого рожна тебе от него надо?!. Всяким остальным ты, например, компьютер конфигурируешь, а у него вроде бы пока этой техники не стояло...
Синатра. Кстати, он меня тут на днях спрашивал, сколько стоит хороший Pentium со всеми полагающимися потрохами вроде бы тоже собрался обзаводиться...
Николь. (с неподдельным ужасом) Да ты с ума сошел!!! Ты что, Дена не знаешь?!. Он же в это закопается с головой, будет круглосуточно торчать за какими-нибудь идиотскими играми, расстреливать инопланетян в межзвездных пространствах и заселять необитаемые планеты или тебе вослед примется не вылезать из Интернета, и его вообще уже больше ни на что и никогда будет не подбить, он просто перестанет появляться где бы то ни было и будет окончательно потерян для общества!..
Синатра. Да ты подожди еще раньше времени переживать... Пока у него только видеомагнитофон стоит из-за чего я, собственно, чаще всего к нему и захожу.
Николь. Заходишь?! Это же другой конец города!
Синатра. Ну, заезжаю после работы, не все ли равно. У меня же тоже иногда бывает не очень хорошее настроение, и в таких случаях, чтобы отвлечься, можно, например, посмотреть с ним вместе что-нибудь такое... типа, скажем, "Лолиты".
Николь. (сквозь зубы) Тоже, подумаешь, лолитоман!.. Так ты что вот просто смотришь у него видео и все, и ради такой ерунды стоит мне трепать нервы?!.
Синатра. Ну, а ты что себе думала, чем мы там с ним занимаемся? Обычные дела животных, не бог весть что... Иногда могу и ночевать остаться, что ж тут такого?
Николь. (крайне нервно) Да в общем, такого, конечно, ничего кроме того, что в одно далеко не прекрасное утро я проснулась в холодном поту и долго не могла прийти в себя, когда мне приснилось, что ты мне звонишь и излагаешь... некоторые, скажем так, подробности вашего общения! Мы с тобой, как ты неоднократно отмечал, не первый год знакомы...
Синатра. Ты что-то, когда не в себе, склонна заворачивать не в меру усложненные вербальные конструкции. Ну могут же, в конце концов, два джентльмена...
Николь. (веско, со значением) Так это смотря каких джентльмена!..
Синатра. Да брось, Николь, не было ничего такого...
Николь. Верю. Но все равно... (спокойно) По-моему, с твоей стороны это просто предательство.
Синатра. У тебя какие-то представления о жизни... Как в романах из прошлого века.
Николь. (отстраненно) А я всю жизнь так живу. Хотя, к слову сказать, никаких таких романов сроду не читала.
Синатра. (помолчав) Ты вот его все время ревнуешь, потому что думаешь, что с другими он какой-то другой а он со всеми точно такой же, вялый и сонный, я тебя уверяю, и со мной даже, наверное, больше, чем с тобой, потому что я-то ему и совсем до лампочки хотя он меня тоже, конечно, уважает, но мне его так раскрутить, как тебе, все равно нереально.
Николь. (как-то нерешительно) Слушай... Мне вот просто интересно он тебе сам звонил когда-нибудь, или больше ты ему?..
Синатра. Да позвонил как-то... помнится, ровно один раз, когда ему вдруг срочно какие-то аккорды понадобились, а так... (вынужден заполнять паузу, поскольку она молчит) Николь, ну я же не мальчик, ей-богу, что ты меня все пытаешься жить научить, как маленького, могу я сам собой как-то распоряжаться и выбирать, с кем и как мне общаться.
Николь. Можешь, конечно... Имеешь полное право. Но скажи, пожалуйста, для тебя это действительно настолько важно, что, даже прекрасно зная, что мне это очень неприятно и ты мне этим причиняешь очень сильную боль ты все равно не можешь этим пожертвовать? Дорожишь свободой выбора?
Синатра. Это, между прочим, опять чисто твои личные установки. Почему ты никак не желаешь отнестись к этому спокойно?.. Ден же не твоя собственность, если уж на то пошло.
Николь. (жестко) В известном смысле... то есть, в данном раскладе, в контексте наших конкретно отношений можно считать, что он принадлежит лично мне.
Синатра. ... но лишь в известном! так как тих...
Николь. (твердо перебивает) А я на большее и не претендую ты это прекрасно знаешь. (и уже с неприкрытой, недвусмысленной угрозой в голосе) Но для тебя и этого может оказаться вполне достаточно!..
Синатра. (выдержав паузу) Что-то я боюсь, Николь, что у нас с тобой могут испортиться отношения.
Николь. Так нам с тобой, по-моему, и так уже... вроде бы как не очень хорошо что же мы будем не пить?!.
Синатра. (еще какое-то время помолчав) Ты знаешь, что от тебя отпугивает людей, почему у тебя так устойчиво, из года в год, одними и теми же путями со многими ничего не получается? Ты готова человеку отдать в общении буквально всю себя, все свое глубокое внутреннее содержание причем как негативное, так и позитивное... Это очень хорошо, конечно же, никто не спорит... Но ты и со стороны партнера при этом рассчитываешь на такую же полную самоотдачу.
Николь. Ну разумеется... (с искренним недоумением) А иначе зачем вообще общаться?! Что для того, чтобы постоянно сдерживаться, бояться, как бы он, не дай бог, не просек в тебе больше, чем ты ему хочешь показать, не догадался, что чем-то тебе дорог? Почему надо скрывать от человека, что в его присутствии ты звенишь, как натянутая тетива, взлетаешь, прости за банальность, к самым облакам, и тебя буквально захлестывает всепоглощающая волна наивысшего блаженства?
Синатра. Так за всем этим очень отчетливо чувствуется та цена, которую ты за все это ждешь чтобы человек занимался только одной тобой, и больше уже у него никаких знакомых и никаких интересов в жизни не оставалось. А никто не будет заниматься только тобой, Николь, это нереально!..
Николь. (удивленно) Да почему только мной, с чего ты взял?!
Синатра. Ну, я не знаю, может, я в чем-то и не прав, конечно...
Николь. И даже почти наверняка!.. Тем более, глядя по сторонам, я то и дело убеждаюсь, что все эти теоретизирования абсолютно бесполезны, и на самом деле любят почему-то отнюдь не тех, кто идеально удовлетворяет каким-то там умозрительным критериям, а неизвестно кого и бог весть за что. (с постепенно нарастающей решимостью) И знаешь что, ты уже, по-моему, досиделся в лотосе до зеленых чертиков, с тобой стало крайне затруднительно общаться! Не надо мне отвечать на вопросы, которых я тебе не задавала если из тебя прет твоя вселенская мудрость и ты не знаешь, куда ее девать так поищи, пожалуйста, для нее какое-нибудь другое приложение, тем более что желающих вокруг предостаточно а меня оставь в покое! Ты бы имел полное право на меня наезжать, если бы я тебе беспрестанно трезвонила по ночам и рыдала в трубку а я тебе, по-моему, в последнее время не слишком надоедаю, и даже когда в январе после Нового года слегла и неделю не вставала с постели то делала это совершенно молча, ни у кого не прося утешения... только вот из наушников все это время не вылезала. Я не просыхала от слез но этого никто не видел! И потом, когда наконец встала, то опять же, заметь, совершенно самостоятельно посреди ночи отправилась в ближайший киоск покупать себе... новую ширму в виде большой шоколадки с орехами и изюмом и с этого момента начала оживать, и вот, как видишь, уцелела... (быстро, не давая ему времени опомниться) В общем, может, я, конечно, и поступлю не здраво но я не хочу больше этих кошмарных снов, и давайте-ка вы как-нибудь ломайте свои жизни без меня!..
Не дожидаясь ответа, Николь бросает трубку, какое-то время сидит неподвижно, осознавая что-то и одновременно принимая какое-то решение.
Николь. (вполголоса) Все... хватит побед!..
На сцене почти полная темнота, только едва приметно светится небольшой ночник над письменным столом Дена он что-то читает. В глубокой тишине ночи вдруг раздается довольно резкий, несмотря на явные попытки звонящего смягчить его звук, дверной звонок. Пауза. Ден как бы не сразу понимает, в чем дело, за стеной тем временем раздается сонное, крайне недружелюбное и не слишком внятное бормотание. Ден медлительно встает, проходит в коридор, включает там свет, открывает дверь на пороге стоит Николь. Ден выразительно смотрит на часы, однако же сторонится, давая ей войти.
Николь. (с видом человека, явственно слышащего Зов) Не волнуйся, я ненадолго... все учтено.
Ден. (недовольно... то есть в той степени, в которой это вообще возможно при его темпераменте) Да ладно... и так уже всех, кого можно, разбудила.
Николь. (до нее явно все доходит с некоторым запаздыванием) Серьезно? Извини... Так уж вот... получилось.
Они проходят в комнату, где чувствуют себя несколько посвободнее.
Ден. Могла бы камешек в стекло бросить я же объяснял.
Николь. (снова после долгой паузы на осознавание услышанного) Я тебе не йеху*... да и ты вроде бы не сатирик? Я ж и расквасить могу с непривычки. Тебе как принято в форточку огрызок метать? Сократ хренов... Или булыжники нужно с собой в кармане приносить? Склада гравия у тебя под окнами нет.
* См. заявленного ранее Свифта.
Ден. (слегка провоцируя) А Синатра вот и находил, и попадал, и ничего не разбивал...
В любое другое время на Николь это бы подействовало в совершенно непредсказуемом направлении, однако сейчас не производит ни малейшего впечатления. Она садится на диван, снова долго молчит, глядя в одну точку, пауза очень сильно затягивается и становится уже почти непереносимой. При всей своей флегматичности Ден, похоже, начинает подозревать что-то не совсем ладное, во всяком случае как-то смягчается и чувствует, что надо что-то сделать.
Ден. Извини, что я тебе снова не позвонил.
Николь. Да я в общем и не ждала особо... хотя ты и обещал позвонить сразу, как вернешься. Теперь это уже неважно...
И снова надолго замолкает.
Ден. Ты обиделась или расстроилась?
Николь. Что?.. А, нет, ну что ты. (как-то странно, одной половиной лица, улыбнувшись) Вас тут полно таких серьезных если, знаешь ли, из-за каждого расстраиваться...
Ден. (миролюбиво) Может, чайку?
Николь. Попозже... (сосредоточенно) Ты помнишь, я как-то обещала тебе рассказать сказку?
Ден. С печальною развязкой?
Николь. (раздражаясь и оттого несколько оживая) Ну, слушай, это уже плоско! Во всяком случае, детского утренника из этого не сделаешь, это я тебе гарантирую.
Ден. Вроде бы припоминаю. Кажется, ты говорила, что она имеет какое-то отношение ко мне.
Николь. Самое непосредственное.
Ден. Так ты для этого пришла?
Николь. Пожалуй, что так...
Ден. Это что типа сказки на ночь? Я в общем-то и так неплохо засыпаю, но если тебе хочется то давай, это даже мило с твоей стороны, я готов послушать. Прямо сейчас?
Николь. (решительно) Да! До торгов и перезагрузки, именно так. Слушай, мальчик... (нервно усмехнувшись) нелегко мне!
Ден. Я весь внимание.
Еще какое-то время помедлив, Николь начинает говорить.
Николь. Как там начинаются все сказки? Жила-была девочка...
Ден. И звали ее Николь?
Николь. Неважно.
Ден. Когда это было?
Николь. Давным-давно, в незапамятные времена, однажды летом на даче... в общем, сейчас это уже плюсквамперфект.
Ден. (переспрашивает) Что это уже?
Николь. Плюсквамперфект!! То есть много-много лет назад... Потом в словаре посмотришь, не перебивай. Я родилась в лингвистической семье что, не привык еще за все это время? Иными словами, тебя тогда еще на свете не было.
Начав рассказывать, Николь все больше и больше увлекается, и вскоре говорит уже не останавливаясь, почти не переводя дыхания, забывая о том, как она выглядит, о том, что рядом находится Ден, и вообще обо всем на свете, временами создается впечатление, что все это идет как бы под диктовку, словно она только транслирует нечто, идущее свыше. Первое время ее, однако, периодически бьет нервная дрожь.
Николь. Итак, жила-была девочка... Маленькая такая девочка, ну вот вроде... (кивает головой в сторону одной из фотографий на стене) Носилась она себе на велосипеде в джинсах с жирафами, лазила по деревьям, и все у нее еще было впереди, и почти ничего в жизни еще не было испорчено... А на той же даче за стенкой жил мальчик ну то есть... для нее он тогда был жутко взрослым, а в общем-то ему и было всего ничего где-то как тебе сейчас. Он знал ее милым ребенком... (ядовито) тебе в этом отношении повезло меньше! Мальчик этот не был ее первой любовью первая любовь жила в соседнем доме. А он... Он бегал по их переулку в стройотрядовской куртке, расставлял на песке игрушечную железную дорогу, ставил ярко-желтую палатку прямо на полянке, внизу под горкой, вдоль и поперек чертил озеро у железной дороги на собственном катере, снимал кино на супер-8 разумеется, с ней, с этой девочкой, в главной роли... роли этакой атаманши, предводительницы местной шпаны. Потом, уже ближе к осени, умотал куда-то на юг... А ей меж тем пора было возвращаться в школу. Ну, впрочем это чуть позже, а пока у нас еще не кончилось лето, и мальчик еще не исчез. Для нее он был чем-то... ну, понятно детство, неизведанный мир вокруг, все так ярко и остро и тут вдруг такое. Она его... ну, пожалуй, боготворила да, наверное, так. Когда он был рядом (а случалось это вроде бы не так уж часто) она, не выражая этого для себя в словах, ощущала в нем такую надежную и непробиваемую защиту от всего на свете, такое тепло, как однажды прохладным августовским вечером, когда он набросил ей на плечи ту самую свою строевку... Он тогда сказал когда эта девочка вырастет, я на ней женюсь. Какое-то время они даже общались семьями, потом как-то само собой потерялись не поссорились, а просто все как-то так естественно... замирало, замирало и дозамиралось. (задумавшись о чем-то, Николь замолкает; потом с заметно изменившейся интонацией заговаривает снова: собственно вот ради чего все это и было затеяно...) Год спустя где-то в одном из непересекающихся... то есть тогда еще не пересекавшихся подпространств на свет появился белокурый ангелочек (еле заметное движение головы в сторону еще одной из фотографий на стене), которому годы спустя суждено было отчетливо вклиниться в этот расклад.
Здесь Николь снова, на этот раз не слишком надолго, замолкает, явно испытав облегчение от произнесения этих ключевых слов и, перейдя какой-то внутренний рубеж, заметно расслабляется.
Николь. (неожиданно очень мягко) Вот теперь, если не трудно, налей мне, пожалуйста, чаю... и желательно погорячее.
Ден выходит на кухню, явно стараясь производить как можно меньше шума, и вскоре возвращается, неся в руках два дымящихся чайных бокала, ставит их на стекло на столе, снова выходит и приносит тарелочку с парой бутербродов, к которым, впрочем, никто так и не притрагивается. Николь плотно охватывает ладонями бокал и не спеша пьет. По всему ее существу физически зримо разливается блаженное тепло, ей наконец удается совладать с остаточной нервной дрожью и она откидывается на спинку дивана.
Николь. Да, так значит, ангелочек... Меж тем время пошло. Через все свое детство и раннюю юность девочка пронесла воспоминания о том мальчике, как легенду, как некий священный огонь, освещавший все вокруг откуда-то очень издалека. Есть версия, что пока она росла он перетрахал пол-Ленинграда... хотя сейчас он это и отрицает, ну, не в этом суть. Обнаружив себя однажды ровно вдвое старше, чем была тогда девочка вдруг решила наконец найти его, что оказалось не так легко, однако она умела бывать крайне упрямой, и в конце концов ей это все же удалось. Он на тот момент пребывал как раз в возрасте Христа, был уже второй раз неудачно женат, терпеть не мог свою работу, от всего устал и разочаровался в жизни. У нее же во всю мощь звенел накал студенческой юности то есть, можно сказать, они практически поменялись ролями. Следует ли удивляться, что вскоре он стал ее первым любовником... Продолжалось все это, однако же, крайне недолго, они просто катастрофически не совпадали по какой-то там... фазовой частоте или амплитуде, а она никак не могла этого принять и смириться с его постоянными провалами, и когда они расстались она поклялась, что никогда его не простит...
Николь задумчиво, не оборачиваясь, протягивает руку к висящей у нее за спиной на стене электрической гитаре, дотрагивается до струн и они чуть слышно отзываются на прикосновение нестройными звуками.
Николь. Легенда раздвоилась... И снова потекли годы много лет, очень много... Каждый из них успел прожить по несколько жизней. Мальчик, в очередной раз меняя машину, завел себе авто ее любимого голубого цвета, в надежде когда-нибудь встретить ее... и однажды он-таки ее встретил, у самого ее дома, но она даже головы в его сторону не повернула. Улетая по ночам в командировки, а летал он очень часто он всегда смотрел из иллюминатора на ее светящиеся в темноте окна. Потом, еще много позже, он купил квартиру совсем рядом с ее домом, и снова смотрел на ее окна, теперь уже от своего подъезда, смотрел несколько лет и... ждал. Она же все это время если и упоминала его в разговорах то не иначе как с убийственным презрением и нецензурной бранью. Со временем, впрочем, это как-то сгладилось, хотя и очень нескоро, и желание попрыгать на его костях у нее постепенно прошло. Девочка жила своей бурной жизнью, очень часто и по большей части неудачно влюблялась, и однажды встретила того самого ангелочка: похоже, что разница в возрасте оказалась для нее чем-то вроде вечного проклятия, что почти неизбежно порождало в ней какое-то дурацкое, но неизбывное чувство вины, во всяком случае, ей то и дело со всех сторон твердили, что все ее проблемы именно от этого. Влюбленность в ангелочка назвать удачной тоже было довольно трудно... И вот в один прекрасный день, после похода с ним в театр она сначала по обыкновению почувствовала себя немыслимо счастливой и окрыленной, а потом, несколько часов спустя, когда отошла эйфория ей припомнились его пустые до прозрачности глаза при прощании, и ее вдруг с головой захлестнула такая опустошенность и измученность, что... ну, в общем, она в очередной раз вспомнила про того мальчика и снова его нашла. (пауза) Когда она ему позвонила на его конце провода явственно послышался оглушительный лязг упавшего металла. Теперь ему было уже... вычел год и 48, может, чуть поменьше. На этот раз он оказался каким-то там крутым администратором, и...
Николь явно снова идет на спад, и Ден находит возможным наконец снова подключиться к разговору, перевести его в привычное русло, внешне обратить все в шутку что Николь со своей стороны вполне охотно принимает.
Ден. Тем самым, в гамаке, задумчиво сплетающим?..
Николь. Ага... ого... угу... От нор до звезд. (она все больше теряет энтузиазм) Объездил он себе полмира, в Альпах был, в Аргентине естественно, и даже в Венеции и то побывал... Ну и, собственно, можно считать, что сказка кончилась, поскольку все остальное уже другая история, а это... это для тебя.
Ден. (помолчав) Спасибо...
Николь. (уже снова отключившись куда-то, скорее самой себе) В свой срок поймешь и ты...
Ден зачем-то выходит в кухню. Николь, чуть помедлив в размышлении, достает из сумки папку-сшиватель с рукописью и кладет ее в дальний, почти не освещенный конец дивана, где она не слишком бросается в глаза. Потом неторопливо начинает одеваться, и в это время в комнату возвращается Ден увидев ее сборы, он чуть приподнимает брови.
Ден. Куда ты?
Николь. (совершенно машинально) К хасидам*... Или, нет я ухожу за поволоку глаз**!.. То есть, домой.
* Из прижизненного литературного наследия В. Вишневского, коего герои в какой-то момент горячо и всей душой восприняли.
** Дорогой, любимый В.Л.! Вы (ИГ, том 3, стр. 279) мечтали быть разворованным до последней ниточки что ж, получите свою (надеюсь, вполне органичную) вплетенность в... здесь и далее.
Ден. (взглянув на часы на столе) Метро еще не ходит ты что, пешком пойдешь?
Николь. (мотает головой) Нет... У меня ключ от его второй квартиры тут совсем рядом, он там не живет, и я попросила...
Ден. (явно не слишком настаивая) Ну, как знаешь... Да, постой, я тут у Синатры брал сборник Его песен с нотами все никак не соберусь вернуть. Ты бы не взялась передать?
Николь. (резко заинтересовавшись) И давно?
Ден. Да месяца три уже, наверное...
Николь вдруг останавливается, у нее на лице появляется отблеск simili просветления, как будто до нее что-то такое дошло... что, однако, дела уже не меняет.
Николь. (голосом, улетающим в поднебесье...) Нет, извини мы с Синатрой... ну, в общем, его больше не будет.
Ден. (без особых эмоций по этому поводу дескать, ваши дела, мне-то что...) Ну, тогда bye. (еще подумав) Звони, заходи...
Николь ничего не отвечает, только, кивнув, усмехается ей легко. Ден провожает ее до двери, какое-то время смотрит, как она спускается по лестнице, закрывает дверь и возвращается к себе в комнату. Рассеянно побродив взад-вперед, как бы пытаясь осознать, что, собственно, произошло, он уносит в кухню оставшийся после нее чайный бокал, слегка переставляет мебель, возвращая ее к исходному состоянию, и тут наконец замечает на диване оставленную Николь папку. Он механическим движением берет ее в руки на ее обложке отчетливо видна большая буква Щ открывает... поворачивается в сторону двери, видимо, понимает, что догонять Николь бессмысленно... листает страницы, садится на стул, потом опускает руки с папкой на колени и ничего не выражающим взглядом смотрит в стену прямо перед собой. Эта часть сцены медленно тонет во мраке...
... и одновременно так же медленно освещается другая, где Николь, видимо, еще какое-то время постоявшая в парадной, выходит из дома на улицу.
Николь. (вполголоса) ... И вышел во двор там пусто...
И, еще раз обернувшись на светящееся на втором этаже окно Дена, неторопливым шагом отправляется, по всей видимости, просто гулять в сторону близлежащего кладбища...
Николь сидит в полулотосе (впрочем, я вполне допускаю, что к концу пьесы она стараниями Синатры и научилась-таки садиться уже и в полноценный лотос тогда она сидит на полу) с тоненькой церковной свечкой в соприкасающихся пальцами руках, чуть покачивается в такт какому-то своему внутреннему ритму; в комнате соответственно полумрак.
Николь. (монотонно, еле шевеля губами) О государь мой, святой Михаил... О государыни святые... Катрин и... (встряхивает головой, перечеркивая сказанное) Почему ты оставил меня... (едва приметно морщится, пытаясь припомнить текст) Почему ты... не говоришь больше со мной... Ведь ты...
Внезапно в тон ей отвечает неизвестно откуда появившийся второй голос.
Он. (очень тихо, мягко) Да я тебя не оставлял... я здесь.
Николь, кажется, даже не удивляется, не вздрагивает, только слегка подключается сюда, к этому миру. Чуть приподнимает левую бровь, скашивает глаза туда, где за пределами освещаемого пламенем свечи пространства (полусумраком полускрыт...) смутно очерчивается неясный силуэт. Пожалуй, Его голос начинает звучать из динамиков за сценой, а потом постепенно приближается.
Николь. (не шевельнувшись) Надо менять глаза...
Он. Не обязательно.
Николь глубоко, протяжно и бесшумно, с облегчением выдыхает, чуть опуская плечи и прикрывая глаза, и по ее щекам как-то очень легко, сами собой, светло и невесомо начинают катиться слезы... Николь осторожно ставит свечу на полированный журнальный столик, протягивает руку в Его сторону, их ладони соединяются, и от них начинает (может быть, с тихим звоном?) исходить мягкий, теплый ультрамариновый свет, постепенно заливающий собой, не слишком, впрочем, ярко, все окружающее пространство.
Николь. Ну вот и все...
Николь долго молчит, затянувшаяся пауза явно ничуть не мешает им обоим, молчание здесь и сейчас совершенно естественно и не создает напряжения.
Николь. Послушай, я расскажу Тебе... Как-то летом я оказалась стоящей на вершине деревянного скелета реставрируемой башни в старой крепости на острове я тогда как-то и опомниться даже не успела, обнаружила себя в уже свершившемся факте то есть, вот как во сне, вдруг смотришь: где это я?!. Что-то вроде материализовавшегося кошмара, под тобой кажется, совершенно бездонная пропасть, над тобой небо, огромное и совсем не чужое, вокруг темная вода очень широкой реки, и голова кружится, и, в общем-то, сорваться буквально что в любой момент ничего не стоит, и задыхаешься от всего этого таким счастьем и ужасом что, вот может быть, вообще последние мгновения живешь на свете, и так остро, безумно хочется во что бы то ни стало остановить, задержать этот миг, как можно глубже прочувствовать все это, пока еще жив... Вот и сейчас у меня практически такое же ощущение. Только Ты не уходи... (Он успокаивающе кивает.) Так хорошо... и так странно. Вдруг я действительно живу последние минуты?
Он. (спокойно, ровно, почти не интонированно, как бы мягко внушая) Ты будешь жить долго... Очень долго. И еще очень многое в этой жизни сумеешь и успеешь.
Николь. (рассеянно кивает) Наведу уют на душе, чтоб уже не мучиться впредь может быть, на долгую жизнь, может быть, на близкую смерть... Сколько же можно мучиться, в самом деле!.. (встревоженно повторяет, всматриваясь в Его глаза) Только не уходи, побудь еще со мной!..
Он. Я не уйду, не уйду, не бойся.
Николь. Верю. Верю, ты будешь долгим... (спохватившись) Прости, это уже по венам! Не уходи, Дарящий, не уходи, продлись, приникни еще, приникни... Подожди, я сейчас.
Николь легко вспархивает из лотоса, и, молнией метнувшись в сторону кухни, буквально через несколько секунд возвращается обратно с двумя стаканами чая, один из которых оставляет себе, а другой ставит на журнальный столик перед Ним.
Николь. (как бы заново увидев и осознав Его присутствие здесь, останавливается, споткнувшись взглядом) Кажется, я теперь все поняла... Все встало на свои места, как в хорошо продуманной мозаике. Все не напрасно, вот, оказывается, для чего все это было чтобы однажды Ты явился ко мне... под именем Фортуны. Господи, как будто и не жила до сих пор...
Он. (улыбнувшись) В который раз?
Николь. Да, конечно...
Какое-то время они молчат возможно, Николь выбирает, о чем Его спросить?
Николь. (задумчиво) Мне не к кому с этим пойти, не с кем поговорить... Вернуться я могу ко многим, в любой момент я знаю, меня встретят распростертыми объятиями, криками восторга, возможно, чаем с пирогами, и, может быть, даже подкинут до потолка от радости, но... Они вряд ли спросят о том, о чем нужно, и наверняка спросят о том, о чем как раз совсем ни к чему. Скажи мне, почему у меня всю жизнь так, я фатально ни с кем не схожусь, почему они все могут так жить, а я нет?
Он. Просто ты из другой касты. Так же, как говорят, что актеры это особая, драгоценная порода людей, так и это тоже. Это от рождения, с этим ничего не поделаешь, с этим просто и не надо ничего делать, это надо принимать как данность, без оценок.
Николь. (кивает) Такая беда... Впрочем, беда ли или?..
Он. Не беда, нет... Скорее некая отмеченность. Проявляться это может по-разному, но практически всегда это оказывается почему-либо неудобным для окружающих. Поэтому нас то и дело норовят так или иначе распять или спалить на костре или мы сами, не находя выхода, сотворяем над собой этакое нравственное аутодафе или харакири; нас пытаются заставить жить по так называемым нормальным, то есть по их законам, иногда грубо и жестоко, иногда вроде бы и ласково, и из самых лучших побуждений... от чего на самом деле это бывает только еще тяжелее; нас жалеют, нас пытаются переубедить, образумить, спасти... Но переделать нас невозможно, мы просто не можем иначе. Когда такие люди умирают то... иногда о них потом рассказывают легенды, а при жизни они почти что обречены на одиночество. И есть, может быть, только одно утешение ты знаешь...
Николь. (отзывается как эхо) Знаю...
Он. Да, вот это вон, и шестой взлетел, и седьмой... На самом деле нас не так уж мало. И совсем необязательно это должно реализоваться в творчестве, это просто образ жизни.
Николь. (задумчиво) Да... потом, конечно, все все поймут и во всем разберутся отрефлектируют, снимут леса... Только вот, знаешь, у меня в свое время в голове вертелись какие-то странноватые такие, так никуда и не пристроенные строчки:
... Где Луспекаев с Копеляном
Лежат под голубым экраном,
Как тормознутые стоп-краном...
Иногда мне вообще кажется, что только на кладбищах я и чувствую себя хорошо и только там я своя потому что там такие же люди, как и я, одного со мной безумия*. Так как-то и получается все время что вроде бы они и существуют, и немало, но кого давным-давно уже нет на свете, кто сам себя к этому невесть зачем старательно подталкивает, а кто бог знает как далеко ну вот, в Москве, например... А вокруг всегда все то же самое, и какие-то доброжелатели постоянно советуют не усложнять жизнь себе и другим. (легкий смешок) ... Причем, сами того не желая, они же сами то и дело срабатывают катализаторами, отправляют меня легким щелчком в астрал, я взлетаю куда-то в небеса а они при этом остаются там, внизу, и с недоумением смотрят на меня снизу вверх дескать, а что это ты там такое делаешь?..
* Буду крайне признательна, если кто-нибудь наконец просветит меня относительно авторства этого выражения!
Он. (глухо) Так и со мной ведь, собственно, происходит почти то же самое... Я не знаю, как это выглядит со стороны но я далеко не так уж часто пребываю в этих заоблачных сферах. Я вообще, можно сказать, наведываюсь туда только эпизодически, а большую часть времени жизни провожу на опустевшем причале, и слежу за движеньем корветов и фрегатов, сам при этом оставаясь на берегу. Наверное, ты гораздо счастливее меня...
Николь не разжимает губ, но когда она переводит на Него ярко блеснувшие отражением пламени свечи глаза, в воздухе физически ощутимо повисает: Господи, как же я Тебя люблю!.. Она слегка растирает ладонями лицо.
Николь. Я догадывалась об этом... Я чувствовала что-то такое, хотя, может быть, не очень верила. Этому ведь тоже надо учиться не только понимать, чувствовать что-то без слов, но еще и доверять этому знанию. Осколки всеведения разбросаны повсюду... может быть, их больше всего в снах или там им легче верить? Ты снился мне много раз, и я подозревала, что таким образом мне, возможно, дается какое-то очень точное и глубокое понимание мне кажется, я знаю Тебя лучше, чем это могло бы быть каким-то рациональным путем. И странно, несправедливо, что все это вот так... Но для меня Ты медиум, как Шепчущий Отшельник в лодке и Поющий Фехтовальщик, через Тебя я выхожу на Контакт, который совершенно безошибочно распознается по сопутствующим ощущениям, ухожу в другие подпространства, настраиваюсь на нужные мне энергетические потоки...
Он. (недовольно-ворчливо) Ну вот... и колдовство мне уже норовили приписать, и мутантом изображали, только вот еще спиритизма с энергетикой и не хватало!..
Николь. (мягко) Ну, зачем Ты так... Разве Ты сам не ощущал, что все то, что удается в жизни сделать хорошего любовь, музыка, слова, любого рода творчество это нечто идущее свыше, почти независимое от тебя, это именно как протекающие через тебя потоки энергии можно называть ее космической, можно считать, что в этом замешана Высшая Сила или какое-нибудь там Единое Энерго-Информационное поле, это совсем не важно но если тебе удается войти с ней в резонанс, то ты бог, это точно, я как-то изрекла в таком состоянии:
Сейчас я бог, и в этом нет ни грана превосходства
Я очень добрый бог и очень щедрый!..
... Отразившийся от зеркала светлый лучик луны выводит Его из задумчивости, Он поднимает голову, смотрит в окно, потом переводит взгляд на Николь.
Он. Скоро рассвет... Мне пора.
Николь. Да, конечно... Скажи только, как мне жить дальше?
Он. (качая головой) Решай сама... Но знай, что ты права.
Николь. (улыбнувшись) Снова ямб, вот видишь а Ты говорил... Может быть, действительно это и есть самое главное все наконец ясно увидеть, понять и найти в себе мужество все равно не измениться!! И остаться на своем пути...
За окном начинают петь первые проснувшиеся птицы.
Он. Ну, вот и все... Скорее всего, мы с тобой никогда не увидимся...
Николь. ... и никогда не споем дуэтом... или дуэлью?
Он. Можно и так... а если все-таки и увидимся случайно, то наяву я наверняка никогда не скажу тебе ничего подобного, поэтому слушай меня сейчас. (повторяет) Помни, что ты права!.. Выбирай дорогу всегда так, как чувствуешь нужным. Сейчас я уйду. Но если когда-нибудь тебе станет плохо то через любое расстояние я протяну тебе руку и приду на помощь, и пусть тогда все они скажут, что я только плод твоего воображения!
Николь. (мягко улыбаясь, чуть опускает голову) Да нет... Все не так. Вот видишь, Ты даже сам не знаешь, как все хорошо и правильно... Теперь уже все равно, уже неважно больше Ты никуда от меня не исчезнешь, Ты и так всегда рядом, я это давно уже чувствую, в конце концов, 600 километров не расстояние. Иногда на меня накатывает острое чувство абсолютно обнаженной, беззащитной души, полностью обратившейся в восприятие, как мощная антенна... в таком состоянии любой укол может оказаться смертельным но от Тебя, я знаю, может прийти только хорошее. Это как мощная вольтова дуга между Москвой и Ленинградом. И на самом деле, это если Тебе вдруг станет плохо Ты только вспомни, позови мой призрак, и я появлюсь... Помнишь белые хризантемы тогда в апреле, три года назад? Ты уходил со сцены, а я окликнула Тебя в последний момент...
Он. Помню. Значит, это была ты?
Николь. Да... Я больше ничего не боюсь. Пока меня не позвали я жил, как и вы, в гипнозе*... Теперь все. Не надо, не отвечайте, я понял... Панцирь упал, и я свободна. Кровельщик, я ухожу в небеса... Да нет, я уже ушла, я уже там!
* Реплика Альберта Швейцера там же, стр. 305.
Он. (подтверждает) Да, там. Только учти потом еще снова будут срывы, и не один раз. Программировать себе этого заранее не надо, надо только спокойно знать об этом и быть по возможности сильной и готовой к тому, чтобы снова выстоять.
Николь. (очень спокойно) Я знаю.
Он. И помни о судьбах всех тех, кто пошел по этому пути.
Николь. Да. Я все знаю, все помню и ничего не боюсь. Черта с два я теперь дам кому-нибудь выбить у меня балансир! И вот еще из непристроенных строчек:
... и резко расхотелось умирать,
И больше не прельщает перспектива
Картинно рухнуть с пеной возле рта
За несколько шагов до просветленья,
За полчаса до возраста Христа!..
Он. (помолчав) В добрый путь...
Николь. Я оторвусь через болевой порог, через запредельное торможение, через всех мыслимых и немыслимых стражей и защитные границы, я вырвусь туда, за эту грань и обнаружу себя в другом мире, где все иначе. И судьба сбудется, и все осуществится, и все получится... Я теперь знаю, как.
Он. (улыбаясь) Когда ты там немного придешь в себя не забудь оглянуться по сторонам там... то есть здесь уже полно других, вышедших на свет костра по тесным и извилистым пещерам, перечеркнутым сталактитами, долго задыхавшихся в них и потом узревших себя в сонме божеств, в этой жизни отшельников, но в другой... таких счастливых!
Николь. (монотонно, размеренно произносит, как заклинание, как молитву) Наш кордебалет движется прочь от земли...
Николь встает, медленно приближается к Нему, Его силуэт на короткое время оказывается в эллипсе света, на самом его краю, Николь молча берет Его ладонь в свою, прикрыв глаза и едва дыша, подносит ее к губам и застывает в этом поцелуе... Безмолвный призрак неторопливо растворяется в воздухе. Николь принимает это как должное, медленно опускает руки, помедлив, тихо и рассеянно произносит в пространство:
Николь. А потом ты опять один. Умывается утро...
За окном малиновой монеткой на сером бархате облаков поднимается солнце, подкрашивая тюлевые занавески. Николь подходит к журнальному столику и берет с него второй стакан на дне его поблескивают остатки недопитого чая... С нарастающей громкостью звучит:
Наш кордебалет движется прочь от земли
Две тысячи лет даром для нас не прошли!..