* * *
Это вселяется не интервенция,
это вселяется банда ФЭЕвская,
располагается сила бесовская,
располагается здесь конкуренция.
В домик вползают команды отчаянные,
полустабильные, полуслучайные,
разнообразные, худшие, лучшие,
и сероглазые, и малопьющие.
Мы - конкуренты, ура и так далее,
мы победим, мы в гробу вас видали,
здесь фигурирует некая заповедь,
здесь конкурируют в духе незападном.
Здесь обещаются переживания,
здесь ликования предполагаются,
и начинаются соревнования,
и конкуренция не прекращается.
Мы конкурируем крепкими нервами,
мышцами злыми, делами победными,
мы конкурируем в праве быть первыми,
делаем всё, чтобы быть не последними.
Только ночами, силы суммируя,
песни кричали мы, не конкурируя,
и за столом, когда лампа качается,
думы и чаянья обобществляются.
Так получается, можно отчаяться,
но конкурировать не получается.
Общими стали галдёж и чудачество,
не получается здесь разделение -
это великое свойство и качество
нашего шаткого объединения.
Вон меж двоими идет допивание,
уж не бодры, но ещё не валяются -
тоже ведь, братцы, соревнование! -
и конкуренция перерождается.
И засыпаем вповалку, но сдержанно,
за исключеньем хмельных отщепенцев -
наша рабочая интеллигенция
спит, как и трудится, самоотверженно.
Дверь открываешь сюда осторожно -
раннее утро, и очень возможно,
что эта самая интеллигенция,
только за то, что их сон потревожил,
врежет спросонья ботинком по роже -
хочется спать... И опять конкуренция.
Но в заповедниках нашего глобуса
непродолжительна аудиенция:
толпы заваливают во автобусы -
это отчаливает конкуренция.
Снова сезон научиться жить планово,
не реагировать на песнопения,
снова сезон, чтобы съехаться заново
и конкурировать до отупения...
<1980>