БАБ-ЭЛЬ-МАНДЕБСКИЙ ПРОЛИВ

А что везёте, капитаны, из далёка-далека?
А везёте вы бананы и ковровые шелка,
виноградное варенье, анашу и барбарис,
самоцветные каменья, мандарины и маис.

Капитана ждёт Монтана, боцман - бывший армянин,
а кого-то ждёт Гвиана, а кого-то ждёт Бенин.
Но, транзиты, тормозните, мы покурим табака.
Вы его мне привезите из далёка-далека...

     Боцман, брось свои сомнения!
     Подождёт твоя Армения!
     Закури-ка лучше нашего,
     и ни о чём судьбу не спрашивай!

          Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив.
          Эх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить!
          Из Патагонии в Шанхай, из Барселоны в Парагвай,
          куда-нибудь лишь бы плыть, лишь бы плыть!..

А ну и что, что вы на севере, а я сейчас на юге,
и забыл, что есть на свете где-то льды, метели, вьюги...
Высоко в горах белеет снеговая паранджа,
а я сижу в оранжерее, попиваю оранжад.

Эх, на воле - на просторе, что ж не жить - не поживать,
и на лучшем в мире море камни с берега швырять!
Ни уюта, ни постели мне искать не нужно тут.
Две невесты мне из Дели, с Индостана письма шлют.

     Я вам адрес дам, я индекс дам,
     вы напишите им на Индостан!
     Чтоб им вечно было хорошо,
     но не со мной, а с кем-нибудь ишшо!

          Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив.
          Эх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить!..
          И на года, и навсегда, бог весть куда, но не беда,
          куда-нибудь, лишь бы плыть, лишь бы плыть!..

А захотим - и очень скоро бросим море, бросим всех,
и пойдём высоко в горы, и поднимемся наверх,
и помолимся колдуньям, а особо молодым,
в ус не дунем, сверху сплюнем, над ущельем постоим,

кой о чём друг друга спросим, утвердительно кивнём,
быстро мостик перебросим и по мостику пойдём.
Что хотим, то выбираем, так устроен этот свет.
Может, мы дойдём до края, ну, а может быть, и нет.

     А потому, что нет гарантии нигде и ни на что.
     Потом не вспомнишь, где упал, и кто толкал, а кто держал.
     И оклемаешься в миру, где не знаком тебе никто,
     и не поймёшь, как ошибался, а решишь, что был обвал.
     
     А ну и что, что ты на юге, а не дай бог, вдруг чего -
     и вот кругом тайга, пурга, и хоть умри, не убежать.
     Раз леса много, значит, должен кто-нибудь рубить его.
     И будешь ты его рубить, и коченеть, и подыхать.
     
     И тоже вроде бы обвал, и все чисты, невинны сплошь.
     И никого из окружающих не упрекнёшь вовек.
     И этот кажется неплох, и этот будто бы хорош,
     и сам я тоже вроде добрый, милый, честный человек.
     
     А вы бы, между прочим, поглядели на меня,
     когда я финики казённые со склада воровал,
     и вы бы, между прочим, ужаснулись за меня,
     когда я их потом втридорога на рынке продавал.
     
     Как пропивал я эти жалкие, несчастные рубли -
     всё в одиночку, за углом, бутылки пряча под пальто!..
     Вы были б счастливы, что сами до такого не дошли,
     а потому, что нет гарантии нигде и ни на что.
     
     Ну где у вас гарантия, что хлеб, который ели вы,
     не будет завтра вам как неоплатный долг зачтён?
     И где у вас гарантия, что гимн, который пели вы,
     не будет завтра проклят, заклеймён и запрещён?..
     
     Вот так живём, покуда честные, до первого ущелья,
     до первого обвала, чтобы раз и навсегда...
     А что на юге? А на юге много места для веселья!
     Там - горы, пальмы, чайки, солнце, воздух и вода...

          Баб-эль-Мандебский пролив, Баб-эль-Мандебский пролив,
          Эх, лишь бы знать, лишь бы ждать, лишь бы жить!
          И ниоткуда в никуда, из не оттуда в не туда,
          куда-нибудь лишь бы плыть, лишь бы плыть!..

1982