NEMO

Пока я был никто, не обитал нигде, 
примерно лет от двух до трёх, 
я наслаждался тем, что никакой вражде 
не захватить меня врасплох. 

    Любой в ту пору шторм, иных сбивавший с ног, 
    не досадил бы мне, заметь. 
    И ни один гарпун тогда меня не мог 
    (не говорю - пронзить) задеть. 

Тогда любая власть, любой творя эдем, 
не причиняла мне вреда. 
Ведь я же был никто. И потому никем 
не назывался я. О да. 

Именовался я не вожаком вояк, 
не завсегдатаем таверн. 
Я тёзкой был тому, кого в подводный мрак 
отправил странствовать Жюль Верн. 

    Была недвижна зыбь, невысока волна. 
    И мог ли думать я тогда, 
    что мне ещё тонуть, не достигая дна, 
    в стихии злейшей, чем вода. 

Была надёжна ночь (пока я слыл ничем), 
как дверь, закрытая на ключ. 
И только лунный шар, как водолазный шлем, 
незряче пялился из туч. 

А предстояло мне не по лазури плыть 
на зов луны, волны, струны, 
но рыть болотный торф и чужеземцем слыть 
на языке любой страны. 

    Вдали от райских рощ, где дышат лавр и мирт, 
    считать отечество тюрьмой 
    и бормотать в сердцах "какой невкусный спирт", 
    лечась от холода зимой. 

И повергаться ниц, теряя нюх и слух, 
когда случится вдруг узреть, 
как стая синих птиц клюёт зелёных мух 
(лечась от голода, заметь). 

Перебираться вскачь по разводным мостам, 
спасаясь из огней в огни. 
И перебраться прочь, и оказаться там, 
где чужеземцы лишь одни. 

    Где никакой за мной не уследит Кусто, 
    где не видна блесна ничья. 
    Я раньше был никем. Я и теперь никто. 
    Но только знающий, кто я. 

А далеко вдали, где в роще бьёт родник 
и дышат мирт и лавр и клён, 
уже пустился вплавь мой молодой двойник, 
ещё не знающий, кто он. 

2002