О равнодушном небе, от которого лиргерой боится не получить отклика, нот, созвучия, в общем, всего того — у Мандельштама так:
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь (1908)
Умывался ночью на дворе —
Твердь сияла грубыми звездами (1921)
Я вздрагиваю от холода —
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото —
Приказывает мне петь.
...
Что, если, вздрогнув неправильно,
Мерцающая всегда,
Своей булавкой заржавленной
Достанет меня звезда? (1912 — 1937)
А вот и обещанное целое стихотворение
Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко,-- ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски...
И когда я умру, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Пусть раздастся и шире и выше —
Отклик неба — во всю мою грудь.
9 — 19 марта 1937
Музыка, звезды, стеклянная твердь (крыша=небо)
Концерт на вокзале
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит,
Но, видит Бог, есть музыка над нами,
Дрожит вокзал от пенья Аонид (1921)
Звезды = созвучия
Я дышал звезд млечных трухой,
Колтуном пространства дышал.
И подумал: зачем будить
Удлиненных звучаний рой,
В этой вечной склоке ловить
Эолийский чудесный строй? (1922)
В плетенку рогожи глядели колючие звезды,
И били вразрядку копыта по клавишам мерзлым.
И только и свету — что в звездной колючей неправде (1925)
Он сказал: довольно полнозвучья,--
Ты напрасно Моцарта любил:
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил.
(это в "Ламарке", 1932 — "Ламарка" я поминала касательно "Немо", между прочим)
Небо как вместилище умерших — это еще и "Стихи о неизвестном солдате", и другое, там много, но кто помнит — понимает, о чем я (какое-то глубокое родство по лексическому составу)
Насчет даровать созвучья возвращенному из мира теней
Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.
...
И хрупкой раковины стены,--
Как нежилого сердца дом,--
Наполнишь шепотами пены,
Туманом, ветром и дождем... (1911)
Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог теней вернется,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
В беспамятстве ночная песнь поется.
...
А на губах, как черный лед, горит
Стигийского воспоминанье звона. (1920)
Оригинал здесь.